На другой стороне. Слепцы

– Полковник, – протянул он сквозь сжатые зубы, проговаривая слова с ледяным тоном и брезгливым взглядом пробегая по профилю Морозова, – прежде, чем раскрывать рот, подумай о последствиях. Здесь я решаю, когда и куда нам следует отправляться.

Выдержав паузу, министр продолжил, обернувшись к маршалу.

– Господин Роннинг, я считаю, мы вправе отправиться на другую сторону вместе с господином Менингэмом. Доктор Сандовал ясно изложила свои мотивы, и я с ней согласен.

Маршал с силой стиснул зубы, подавляя гнев. Он понял свою ошибку! Нельзя было запрещать пересечение аномалии. Эти глупцы, думал он, как дети, которым наперекор запрету необходимо получить запретный плод.

– Боюсь, это недопустимо, – ответил маршал, с мягкой улыбкой. – Я уже объяснял это господину Менингэму и с удовольствием повторю и вам. Аномалия признана небезопасной. Десятки людей пропали без вести в ней. Королевство объявило запрет на прохождение на ту сторону, пока не будет найден способ обезопасить путешественников. Я обязан исполнять обязательства, возложенные на меня Королевой и парламентом.

Огоннёров приготовился отстаивать свое право, но не успел и рта раскрыть.

– Что ты знаешь? – спросил Менингэм.

Нейросеть увеличило масштаб транслируемого изображения, и с экрана монитора на маршала взирало недовольное лицо Менингэма с вопросительным прищуром.

Йодель Роннинг ощутил, как его прошиб холодный пот. Он поёжился и, отвернувшись от экрана и камеры, ответил.

– Не понимаю, о чём вы, Менингэм.

– Что тебе известно? – настаивал тот. – Это очевидно, как дважды два. Я так увлёкся вашей пустой болтовнёй, что не заметил, как ты тщательно пытаешься скрыть цель своего присутствия на станции. Что ты знаешь? – повторил Менингэм.

– Вы хотите обсудить что-то конкретное? – увиливал маршал от ответа.

Огоннёров почувствовал уязвимость своего врага и сообразил, что это шанс для получения собственной выгоды, а потому решил напасть на маршала Королевства со своей стороны.

– Компьютерный человек прав, – сказал министр.

Он избегал глядеть на экран, потому как всё ещё не понимал, как человек может существовать без телесной оболочки, да и технология эта была чужда религиозным убеждениям Огоннёрова.

– Ваш тайный умысел становится очевиден, маршал Роннинг, – продолжал министр, – хотя нам и не ясны ваши мотивы.

– Это вам лучше сознаться, господин министр, в истинной причине нахождения здесь! – отвечал Роннинг, с нескрываемой неприязнью глядя на Огоннёрова. – Вам ведь и дела нет до спасенных людей. У вас совершенно иная цель визита. Может, поделитесь ею, хотя бы со своим полковником?!

– Давайте начнем с вас, маршал Роннинг, – улыбнулся министр. – Может, вы поясните, – хотя бы вашему компьютерному другу, – почему с такой охотой отменили старт его корабля и теперь не позволяете ему отправится в пылевое облако?

– Тут, как раз таки, всё очевидно, – натягивая на губы притворную улыбку, отвечал маршал. – Мои действия были продиктованы здравым смыслом, который говорил мне, что следует поторопиться и удовлетворить ваш запрос в задержке отправления, чтобы не заложить основу для скандала, который вы, министр Огоннёров, чуть было не начали. Но теперь я вижу, что вам и дела не было до ваших людей на чужом судне. Вы преследуете какую-то иную цель, о которой теперь умалчиваете. В чем истинная причина? Говорите, что вам известно!

– Баш на баш, маршал, – усмехнулся министр.

– Что происходит? – шепотом спросил дипломат, давясь от удивления. – Йодель, что ты задумал?

– В самом деле, господин Роннинг? – усмехнулся Менингэм. – Кончайте уклоняться. Впрочем, я уже раскусил вас и вашу тайну. Мне это не трудно. Другим, я думаю, потребуется ещё какое-то время. Или даже дополнительные сведения, – самодовольно улыбалось лицо на мониторе.

– Замолчите, Менингэм! – зашипел маршал.

– Что ты знаешь? – повторил тот свой вопрос.

– Я знаю, Менингэм, что никто из нас на ту сторону не сунется! – категорично заявил Роннинг.

Менингэм раскатисто расхохотался.

– А вы умелец врать, я вам скажу. Только вот вы же не ради нашей безопасности радеете. Давайте, маршал, не мучьте себя. Хранить эту тайну так тяжело! Расскажите нам, и вам станет легче.

Ответа не последовало, и на некоторое время повисло молчание.

– Технически, это уже не тайна, – продолжал Менингэм, – поскольку я уже всё знаю, Роннинг.

Маршал сохранял ледяное спокойствие на бледном лице. Он плотно сжимал губы, будто стараясь удержать слова и мысли в заточении.

– Впервые за целое столетие парламент осмелился засекретить сведения, – рассуждал Менингэм. – Не считая наших друзей из Содружества, возвращения которых в их государстве не ждали, до сих пор из аномалии сумел вернуться только один корабль. И его экипаж привёз ценные сведения, с которыми ваш запрет, маршал, связан напрямую. Великая тайна стала доступна для человечества, но в парламенте её запечатали глухой печатью.

– Сохраните остатки человеческого достоинства, Менингэм, – произнёс Роннинг, его голос звучал глухо из-за душившей его ярости.