На другой стороне. Слепцы

– Не стоит выражаться так радикально, – сказал министр. – Ещё ничего не известно. Судно в порядке, и мы в любой момент можем повернуть обратно и улететь.

– Вы это очень хорошо подметили, господин министр! – воскликнул Карел. – Давайте представим, что мы уже находимся на пути домой. Какой вывод вы можете сделать, подводя черту под всеми событиями и всеми словами, которые сегодня произошли и, соответственно, были сказаны?

– Не думаете, что рановато делать выводы? – спросил маршал.

– Может, вы уже определитесь, Роннинг? – усмехнулся дипломат. – Только что вы нас хоронили, но вдруг заявляете, что ещё слишком рано для выводов. Вечно вы противоречите собственным словам!

– Когда это такое было? – возмутился маршал, повысив голос.

– Хотя бы в тот момент, – не задумываясь, выпалил дипломат, расплываясь в добродушной улыбке, – когда вы строго запретили отправляться судну на другую сторону аномалии, но затем отправились в путь вместе со всеми.

– Полёт был неизбежен, и я полетел со всеми, чтобы обеспечить безопасность, – маршал сложил руки на груди, чтобы собеседник не увидел, как он сжимает кулаки от злости.

– Допустим, – улыбался Чех. – А как вы объясните двойственность собственных суждений в отношении министра Огоннёрова?! То вы его подозреваете во лжи и шпионаже, то любезничаете с ним, как с лучшим другом… – дипломат поглядел в раскрасневшееся лицо министра. – Без обид, дорогой друг. Мои слова направлены исключительно в адрес маршала Роннинга, и не несут в себе цели унизить вас или оскорбить.

Огоннёров растянул губы в учтивой улыбке и кивнул головой в знак того, что принимает слова дипломата и ничуть не сердиться на них.

Маршал выдержал паузу, в течение которой долгим взглядом сверлил непроницаемое лицо дипломата.

– Я даже не собираюсь отвечать вам, Карел, поскольку в вашем вопросе нет ни капли смысла. А если вашей целью являлось уколоть меня, то вам этого не удалось.

– Вот и чудно! – хлопнул в ладоши дипломат. – Тогда я вернусь к своему изначальному предложению. Нам стоит потратить время с пользой, обсудить все препятствия, стоящие на пути плодотворного сотрудничества, и положить начало прекрасной дружбе!

– Однако, дипломат от Королевства прав, – вмешался министр. – Это время мы действительно можем использовать с лучшим результатом, нежели сыпать взаимными обвинениями. Давайте ещё раз обсудим те обстоятельства, свидетелями которых нам посчастливилось стать и, что наиболее важно, как и каким образом мы будем обнародовать информацию подобного рода, когда вернёмся домой. Я считаю, следует определить лидера!

– Полагаю, – с натянутой вежливостью в голосе отвечал Роннинг, – вы станете утверждать, что лидерство в принятии решений по данному вопросу должно оставаться за Содружеством?!

Министр поморщился, пухлое лицо его испещрили лоснящиеся мимические складки.

– Отчего же? Я как раз хотел предложить образовать коалицию. Некий конгломерат, в который войдут в равных количествах представители от обоих государств. Эта своего рода независимая комиссия сможет непредвзято решать о дальнейшей судьбе нашего с вами открытия.

– Как это замечательно сказано! – обрадовался дипломат. – Здраво и легко реализуемо. Несколько посвященных в вопрос представителей, которые будут принимать важные решения. Ваше встречное предложение, маршал?

Роннинг удивился, что столь изящная и трезвая идея зародился не у него в голове, но у его оппонента. Маршал одёрнул себя и стал искать подвох в словах министра.

– И как будет происходить отбор в эту вашу независимую комиссию? – спросил он, ища возможности зацепиться за детали, чтобы признать идею несостоятельной, а её автора уличить во лжи.

– Ну вот вы и предложите, маршал! – ответил Чех.

– Идея не моя, потому подробности её исполнения продумывать тоже не мне, – отмахнулся Роннинг и, ощутив себя увереннее, принялся прохаживаться горделивой походкой из стороны в сторону. – Меня больше интересует, станет ли министр Огоннёров просить послабления для себя в обмен на своё предложение?

– А в чём я должен просить послабления, маршал?

– Ну как же? – остановившись, Роннинг развёл руки в стороны и с насмешкой поглядел на министра. – Вы будто уже забыли?! Или надеетесь, что мы забудем о вашем проступке, раз уж вы выдали столь замечательную идею!?

– Если вы хотите в чём-то обвинить министра, – произнёс дипломат, – говорите прямо, потому что недомолвки, намёки и догадки нужны нам в последнюю очередь.

– Маршал хочет сказать, – Огоннёров взялся сам пояснять слова Роннинга, – что его обвинения в шпионаже в адрес меня лично и моего государства всё ещё не сняты, и он хочет получить честный ответ на свой вопрос.

– Так, – кивнул дипломат учтиво, – и что же вы скажете?

– Источник мне неизвестен. И я считаю, что это не так уж и важно. Я готов согласиться с заявлением маршала, касательно того, что у меня была конкретная цель, когда я намеренно отправился на эту сторону вместе со всеми. Считаю, этого достаточно.