На другой стороне. Слепцы

– Давайте будем открыты, господин министр, до конца, и будем называть вещи своими именами. Вы утверждаете, что знали о… – маршал замялся на секунду. – О другой цивилизации. Вам было известно о них?

Айхан Огоннёров коротко кивнул головой.

– Отвечайте вслух, чтобы потом у вас не было возможности отрицать свой ответ! – Роннинг зло прикрикнул на министра.

Огоннёров зорким взглядом из-под нависающих век обвёл взглядом залитые любопытством лица.

– На самом деле, нет, – соврал Огоннёров, сдерживая улыбку, отчего губы его несколько дрожали. – Мне не была известна ваша тайна, господин Роннинг, которую вы так тщательно старались скрыть. Я лишь знал о том, что на этой стороне было обнаружено «нечто», чем нельзя было позволить вам завладеть единолично.

Маршал замер, раскрыв рот. Он был в шаге от своей цели, но скользкий и вёрткий министр Содружества снова выкрутился. Роннинг с силой стиснул челюсти, будто превозмогая нестерпимую зубную боль, крутанулся на месте и снова принялся бродить из стороны в сторону. Нервы его были на пределе. Неоднозначная ситуация давила сама по себе, а тут ещё неуловимый министр – известно наверняка, что шпионы Содружества проникли в святыню Королевства, в руководящий состав Парламента, но без признания этого прохвоста доказать что-либо невозможно. На каждый прямой вопрос проклятый проходимец увиливает от ответа. «А, может, – устало спрашивал себя маршал, – бросить это?»

Роннинг оглянулся на министра, тот в очередной раз утирал платком своё сальное раскрасневшееся лицо. Защитный костюм Огоннёрова, вероятно, был ему тесен, очень плохо отводил излишки тепла и именно поэтому министр всё время потел. Хотя, задумался маршал, люди потеют от волнения, стресса. Он был на волоске от провала, но ему удалось увернуться – вот и пот ручьем. В глазах маршала вспыхнул плотоядный огонёк, а его размышления повели его по тропе поиска стопроцентной стратегии.

Тем временем дипломат Карел Чех продолжал направлять беседу.

– Давайте подробней обсудим идею независимой комиссии, – сказал он. – Сколько, по-вашему, господин министр, в неё должно входить человек?

– Не более двенадцати, но не менее шести, – не задумываясь, отвечал Огоннёров. – Возраст и пол не имеют значения. Но членами подобной комиссии должны быть учёные, медики или антропологи и обязательно военные. Наука наукой, а безопасность превыше всего!

– Это разумно, – согласился дипломат.

Карел Чех испытывая гордость за себя и свои дипломатические таланты, и готов был привести двух заклятых врагов к перемирию.

– И в самом деле разумно, – согласился Роннинг из дальнего угла мостика. – Но вот в чём дело. Сдается мне, – маршал медленно приближался, – что господин министр окончательно заврался. Ваше предложение, если оно конечно ваше, звучит слишком продумано и заученно. Будто вы заранее готовились.

Министр на секунду утратил своё хрупкое спокойствие, залившись багряным румянцем, он задышал часто и поверхностно. Огоннёров перевёл взгляд на радушное и доброжелательное лицо дипломата и расплылся в улыбке.

– Вовсе нет, – ответил министр и вынул платок.

Маршал подошёл к нему и, наклонившись к его лицу, схватил за руку, державшую влажный скомканный платок.

– Попытайтесь ответить так, чтобы ваши зрачки не дрогнули, а со лба не капал пот. Министр, предложение о комиссии и об её составе было подготовлено ещё на Земле?

Огоннёров, почти не дыша, глядел на маршала, усилием воли пытаясь подавить волнение. Кожа лица покрылась мириадами сверкающих капелек пота.

– Вы потеете, потому то вам жарко? – спросил вдруг Роннинг, не отпуская руки министра.

– Да, – с натянутой улыбкой отвечал тот.

– У вас неудобный костюм? Он будто не даёт вам свободно дышать?

– Да, есть такое, – отвечал министр в некотором замешательстве, голос его звучал сдавленно.

– Вы не проголодались, господин министр? Мы столько времени тут проговорили… я бы уже поужинал. А вы?

– Пожалуй, да, я бы перекусил чего-нибудь, – напрягшись всем тучным телом, просипел Огоннёров.

– Так вы мне всё время лжёте, министр? – спросил маршал, с силой сжимая предплечье министра.

– Да, – сходу ответил Огоннёров всё тем же задушенным голосом, словно незримая рука сжимает ему глотку. Но в следующую секунду исправился. – Да как вы смеете?! – воскликнул он хриплым, надорванным тенором.

Однако, было уже поздно. Роннинг, отпустив министра, круто развернулся и снова взялся шагать по кругу, но уже с чувством глубокого удовлетворения. Дело оставалось за малым.

– Не так я себе представлял, – пересохшим горлом прошелестел Огоннёров, обращаясь к дипломату, – попытку прийти к соглашению.

Сам он в этот момент вдруг подумал о том, как странно ведёт себя человеческий организм – истекает влагой каждой клеткой кожи, при этом во рту сушит, что и двух слов не сказать. Какая нелепица!

Отвлёкшись таким образом, министр Огоннёров взял себя в руки, спрятал мокрый платок в рукав защитного костюма и поднялся с места.