На Лиговке, у Обводного

Погрузил я их в «рафик» — и ходом на фабрику. Вернулся мигом. За кулисами тишина. Фотокорреспондент сидит — голова на грудь. Сергей Сергеевич сигаретой попыхивает. Танька на фабрику звонить собирается — трех красавиц завтра не нужно. Сниматься не будут. Каравая нет.

— Правильно! — сказал я. — Кому нужна такая показуха? — Я это сказал, чтоб морально поддержать фотографа. Вид у него был убитый. А он на меня же и взъелся:

— Я, что ли, придумал эту показуху? Мне самому этот каравай поперек горла. Шаблон! Примитив! Жеваное-пережеванное. Но я обязан… Задание редакции. Не всегда творишь, что хочешь.

— Поганое это дело, когда из-под палки, — согласился Сергей Сергеевич.

— Меня на портреты тянет, на пейзаж, вкус к ним имею, у меня получается. А тут — ансамбли, комбайны, караваи… В зубах навязло. А что сделаешь? Работать-то надо?

— Ладно, — сказал Сергей Сергеевич. — Не убивайся. Будет тебе каравай. Высшего сорта.

— Как это понять? — недоверчиво спросил фотограф.

— А так… Натурально. Приходи утром, увидишь. — Сергей Сергеевич придавил в пепельнице окурок и ушел.

Мы переглянулись. Фотограф спросил:

— Он что? И хлеб умеет?

Танька пожала плечами — кто его знает? По дороге в гостиницу фотограф навалился на меня — кто он, этот худрук? Что за личность? Надежный ли? Не подведет? Что я ему мог сказать? Да мне уже и не до разговоров было. Я ведь тоже человек. Весь день за рулем, не жравши. Еще с утра, пока был сыт, можно было и поболтать, а к вечеру… А тут еще характеристики на худруков давать. Добро бы дело стоящее… Буркнул ему что-то на прощанье, высадил у гостиницы — и домой. За ужином я все рассказал своей старухе. Я ей всегда все рассказываю, что увижу за день. Она у меня понятливая, иногда так в суть проникнет — диву даешься.

— Человек он на все руки, это верно, — согласилась со мной моя половина. — Но хлеба печь? Это тебе не афишки на кино малевать. Тут и квашню надо, и закваску правильную, и печь протопить умеючи. А у него откудова это все?.. Он же как воробей под застрехой живет. Нет, не сделает. Может, у него какая старушенция в подружках ходит? На нее надеется? Все может быть.

Утром снова все собрались за кулисами: три красавицы в сарафанах, Танька, я и фотограф. Не было только Сергея Сергеевича. Какие-то мальчишки сказали, что видели его на озере, рыбу ловит. Танька охнула, фотограф пырнул ногой свой кофр, девчонки приуныли. Что делать? Искать худрука? Или он сам появится? А если не появится? Сделал ли он то, что обещал? Если сделал, то где все это?

— Хватит с меня! — решительно заявил фотограф. — Все! Подбросьте меня на автобусную станцию.

Но тут мимо окна торчком проплыли удочки — и появился худрук.

— Где вы пропадаете? — накинулась на него Танька.

— Ну?.. — гневно спросил фотограф. — Где обещанное?

— Сказано — сделано, — Сергей Сергеевич прошел в угол к столу, заваленному каким-то хламом, сдернул с него полотнище старого, пыльного лозунга, сделал рукой широкий жест. — Прошу!

На столе лежал круглый каравай ржаного хлеба. Корочка темно-коричневая, глянцевитая, горбушки румяные, с аппетитными трещинками. Бери нож и режь краюху. «Ну и ну! — подумал я и шевельнул ноздрями, стараясь уловить вкусный теплый запах. — Ай да худрук! Где это он такой сообразил? Уж не угадала ли моя старуха?»

Все молча смотрели на красивый каравай.

— Полотенце! — вскрикнула Танька и куда-то умчалась.

Девчонки завизжали от радости. Фотограф тряс Сергею Сергеевичу руку.

— Ну, спасибо! Ну, выручили, — и пихал ему в ладонь пятерку.

— Да ты что? — отмахивался от него худрук. — Без этого… Я же не за это.

Танька притащила полотенце, вышитое красными петухами.

— Девочки! Давайте сюда хлеб, на полотенце.

Сергей Сергеевич подцепил хлеб одним пальцем и приподнял его. Все тихо ахнули. Это была ловко сделанная подделка.

— Ну, знаете… — разочарованно проговорил фотограф. — Это же бутафория.

— Бутафория, — согласился Сергей Сергеевич. Он повернул «каравай» нутром кверху. — Деревянный каркасик, парусина, пластилин, немножко краски, чуть-чуть фантазии. А что? Не нравится? — И он сделал рукой движение, как бы собираясь бросить свое изделие в угол.

— Стой, стой! — испугался фотограф. — Зачем же так?

Танька выхватила у Сергея Сергеевича «каркасик» и положила на вышитое полотенце. И залюбовалась. На полотенце он выглядел еще лучше. Фотограф тоже поглядывал на него, но не радостно, а хмуро. Что-то ему не нравилось.

— Так как? — спросила Танька. — Будем сниматься?

— Рука не поднимается, — мрачно проговорил фотограф. — За такое фото мне по шее дадут. Это же халтура.

— Чего?! — обиделся Сергей Сергеевич. — Какая халтура?

— Нет, нет, — успокоил его фотограф. — Это я не про вас, это про себя.

— А вы для нас снимите, — хитренько ввернула Танька. — Девушкам на память.

Фотограф подумал-подумал — и отчаянно махнул рукой.

— Поехали! — и вскинул на плечо свой кофр.

* * *