На обочине мира

Мы с Алексом пробираемся через толпу людей – молодых, старых и очень старых, собравшихся на Поле перед огромным экраном. Кажется, там показывают сцены подготовки к празднику ВВВ со всего мира, наложенные на музыку. Немного походит на то, что мы сегодня видели по телику. Повсюду люди показывают пальцами тот же самый жест – букву «М».

Я нервничаю и не очень хочу тратить время, но всё равно достаю телефон – по-прежнему замаскированный – чтобы записать кусочек на видео, как вдруг меня пробирает осознание.

– Мой мобильник! – говорю я Алексу, размахивая телефоном. – Почему я не показала его маме с папой? Если бы это не убедило их, что я из другого измерения, то ничто бы не убедило. Ну то есть… с тобой же это сработало? Так ведь?

Алекс с сомнением качает головой, но мне всё равно. Я уверена. Я готова на всё, лишь бы не прибегать к безумному плану Алекса.

Я включаю телефон, и у меня обрывается сердце. Осталось два процента заряда. Я знаю, что чем он ниже, тем быстрее телефон разряжается.

– Всё нормально, Уилла? – спрашивает Алекс. – Выглядишь жутьжасно!

Моё дыхание участилось, а ладони взмокли. Палец зависает над кнопкой съёмки, и я мешкаю, не зная, как использовать эти два процента.

Те мама и папа, которые сидели и смотрели, как я демонстрирую им зубы, как какой-то невменяемый монстр, ни за что в мире – в любом мире, если уж на то пошло – не поверят в мою историю. А если и поверят, то не смогут вовремя привезти Мэнни из Эдинбурга.

Я немного шокируюсь, осознав, что мне уже всё равно, поверят они мне или нет. Мне известна правда – и это самое важное. Всё зависит от меня. Если я не воспользуюсь планом Алекса, я застряну здесь до конца своих дней. А кроме того, Мина и другой Мэнни выйдут – каким-то образом – из той пещеры, в которой оказались, и им придётся жить в моём мире. А тот мир находится на грани третьей мировой войны.

Суть в том, что я знаю правду. И могу доказать это тем, кому нужно: людям в моём мире, мире, катящемся к войне, войне, в которой придётся сражаться моему папе, потому что все считают, что она неизбежна. Потому что все считают, что выбора нет. Так что я потным пальцем нажимаю кнопку записи и направляю телефон на толпу, не сводящую глаз с огромного экрана.

Несколько секунд спустя видео сменяется надписью, и на толпу опускается тишина. Все взгляды прикованы к экрану, и никто даже не замечает меня и моей странноватой камеры.

ВВВ

ПРЯМОЙ ЭФИР ИЗ НЬЮ-ЙОРКА

БЫВШИЙ ПРЕЗИДЕНТ США

ДЖОН Ф. КЕННЕДИ ОСНОВАТЕЛЬ ВСЕЛЕННОЙ ВНЕ ВОЙНЫ

Толпа разражается аплодисментами. Я оглядываюсь на Алекса, всё ещё снимая, поражённо разеваю рот и спрашиваю одними губами:

– Джон Ф. Кеннеди?

Он кивает и пожимает плечами.

– И что? – говорит он.

– Но… президента Кеннеди же… убили? – уточняю я.

Алекс с ошарашенным видом мотает головой.

– Нет, не убивали! Он пережил покушение. Это ты имеешь в виду? Кто-то пытался его застрелить, когда он ехал в машине в Далласе, лет так, ох… много назад. В него чуть не попали, но…

– 22 ноября 1963 года, – говорю я, – и он… он…

Я замолкаю, удивлённо тряся головой.

Это ли событие сделало мир другим? Пуля убийцы не попала в цель! Было ли это той точкой, в которой мировая история совершила поворот?

Вот он – на большом экране на Поле в Уитли-Бэй. Старый-престарый человек, негибкой походкой идущий к трибуне, с седыми волосами, в багровой рубашке и стильных солнцезащитных очках, машет рукой в ответ на приветствия толпы.

– Сколько ему лет? – спрашиваю я Алекса, и он снова пожимает плечами.

– Точно не знаю. Сто десять, сто двадцать?

Камера крупным планом показывает лицо бывшего президента – морщинистое и старое, но по-прежнему красивое.

– Мои соотечественники американцы, – начинает он. – Мои соотечественники… люди!

В ответ все ликуют. Люди уже восторженно обнимают друг друга.

Он продолжает, его голос с американским акцентом хриплый и слегка гнусавый, но всё же ясный, несмотря на огромный возраст президента.

– Много лет назад, когда я был президентом США, я сказал что-то, что некоторые из вас, возможно, помнят. Я сказал: «Те, кто делает мирную революцию невозможной, делают насильственную революцию неизбежной».

Люди вокруг меня кивают друг другу, припоминая эту фразу.

Старик продолжает.

– Потом я встретил женщину, которая вдохновила меня на новое видение мира. Видение, которое и привело к этой мирной революции – величайшей в истории нашего прекрасного мира. К движению, которое мы назвали Радужным Восстанием.

– И всё же это сделал не я и не она. Это сделали вы, ваши родители, бабушки и дедушки и даже прабабушки и прадедушки. Один за другим, мы смотрели друг другу в глаза. Мы искали то, что нас объединяет, а не то, в чём мы различаемся. Мы обняли наших сестёр и братьев по человечеству и сказали нет ненависти, нет конфликтам. Нет войне!

Он делает паузу, и камера показывает ликующих и аплодирующих людей по всему миру, молодые и старые лица, тронутые его словами.