На обочине мира

– Вместо того, чтобы драться, – говорит Джон Ф. Кеннеди, – мы говорили. Мы спорили – о, как мы спорили, и спорим до сих пор! – Он улыбается и медленно оглядывает не сводящих с него глаз людей, а потом снимает солнцезащитные очки и упирается взглядом в камеру, и я могла бы поклясться: он смотрит прямо на меня. – Мы отказались от ядерного оружия в пользу ядерной энергии. Как советовала Библия, мы перековали мечи на орала, а копья – на серпы. Мы распространили мирное слово по всему миру. Потому что когда мы говорим – мы не сражаемся. А когда мы не сражаемся – мы решаем другие проблемы. Проблемы здоровья, неравенства, загрязнений, энергии. И всё это, друзья мои, благодаря вам!

Толпа уже просто неистовствует, крича «Да! Да!», и я осознаю, к собственному удивлению, что по моей щеке катится слеза, пока я продолжаю снимать это выдающееся событие.

– Друзья мои. Мы знаем ответ. Мы всегда знали ответ. И он таков: перестать драться, перестать воевать, вместе сложить оружие и пойти навстречу Вселенной Вне Войны!

Он поднимает руки, дрожащими пальцами делая знак «М», и все вокруг меня повторяют за ним, улыбаясь друг другу. У меня просто дух захватывает. А дальше происходит самое поразительное.

– Друзья мои, сегодня, в пятидесятилетнюю годовщину с первого дня в мировой истории без вооружённых конфликтов, я хотел бы поприветствовать на этой сцене ту молодую англичанку, которая столько лет назад вдохновила это движение простым разговором. Она уже немолода – но, с другой стороны, кто из нас молод? Люди мира, прошу вас поприветствовать…

– Леди Мод Фрай!

И вот она выходит: Моди. Моди! Никаких сомнений. Наша садовница! Я обалдело наблюдаю.

Вместо грязного комбинезона и собственноручно раскрашенной хипповой футболки на ней элегантная рубашка и костюм. Её длинные седые волосы вымыты и уложены, как у какой-то немолодой кинозвезды, и она стройнее; у неё солнечный загар, круглые очки и ослепительная голливудская улыбка. Эта та же женщина, что и на фото в вестибюле в школе! Однако сейчас она не суровая и не официальная, какой казалась на фото, но совершенно походит на мою Моди: расслабленная, улыбается как обычно озорно, поднимается по ступенькам как кто-то в два раза моложе.

Толпа вокруг меня начинает просто сходить с ума, когда видит её, а ещё больше – когда на экране появляется надпись:

МОД ФРАЙ

ИЗ УИТЛИ-БЭЙ, АНГЛИЯ, ВДОХНОВИТЕЛЬНИЦА ВВВ

Увидев название своего города, сияющее на весь мир, и свою местную героиню, Моди Фрай, застенчиво машущую собравшимся под ней толпам, люди разражаются оглушительным ликованием.

Я пытаюсь слушать, но тут кто-то стучит меня по плечу. Я оборачиваюсь – мне улыбается Дина Малик.

– Привет, Мина! – говорит она. – Рада тебя видеть! Разве не замечательно? Спонсорка нашей школы! Хорошо она выглядит, правда? Знаешь, она ведь училась в школе вместе с моей двоюродной бабушкой.

– Правда, Дина? Как жаль, что ты не упоминала об этом раньше, – с сарказмом замечает её папа, и Дина шутливо шлёпает его по руке. – Давай-ка потише. Эй – а её ньюкаслского акцента как не бывало, не правда ли?

Моди рассказывает нам, почти слово в слово, ту же историю, которую рассказывала совсем недавно мне, когда мы сидели у её буржуйки, попивая горячий шоколад.

– …и вот я уже сидела с президентом Кеннеди и рассказывала ему, как пошла на флот вместо того, чтобы продолжать учиться, и про свой сон о мире, где люди говорят друг с другом вместо того, чтобы драться, и решают споры без насилия…

Я улыбаюсь, кричу и ликую и даже не замечаю, что мой телефон уже совсем сдох.

Тут меня пихает Алекс.

– Идём! – вопит он, перекрикивая гомон толпы. – Нам пора!

И я знаю, что он прав. Я знаю, что больше не могу тут торчать, так что неохотно выбираюсь из толпы, не в силах отвести взгляд от Моди на огромном экране, машущей морю обожающих её людей.

Глава 41

Свет весеннего заката пробивается через собирающиеся грозовые тучи и отражается от «Шевроле Суперлёт Спорт 212» дедушки Нормана.

Мы с Алексом стоим в дедушкиной мастерской, говоря приглушёнными голосами и глядя на отремонтированный лётик, розовый и сияющий, и готовимся провернуть план, который вернёт нас с Мэнни домой.

Я провожу рукой по гладкому двойному сиденью, в точности напоминающему мотоциклетное.

– Он же даже не заметит, что я его одолжила, правда? – говорю я, в основном чтобы убедить саму себя. Я вспоминаю, как Мэнни «одолжил» камеру Джейкоба, и нервно сглатываю.

Алекс не спорит, что очень мило с его стороны, потому что в глубине души он явно со мной не согласен. Вместо этого он говорит:

– Мы. Ты хочешь сказать, мы его одолжили. Мы с тобой заодно. – Он продолжает. – Слушай, Уилла. Я много думал об этом – с тех пор, как увидел новости. До следующего высокого прилива у нас примерно пять часов – ты же это понимаешь? То, что мы делаем, – это, ну… незаконно. И опасно. Но мне всё равно кажется, у нас получится.

– А как же полиция?

– Полиция? Это что-то из двадцатого века, что ли? Люди в форме, которые расхаживают с пистолетами?

Я на миг задумываюсь и говорю: