На обочине мира

Я делаю шаг вперёд и крепко обнимаю его. Он удивляется, но обнимает меня в ответ, и у меня в голове вспыхивает мимолётное воспоминание о тех временах, когда я была совсем маленькой, но, может, я это просто придумываю. Потом я поворачиваюсь и бегу по тропе, зная, что дедушка ходит слишком медленно и не угонится за мной.

– Эй! Эй, постой! Что с тобой происходит! – кричит он мне вслед, и голос у него такой печальный и недоумевающий, что мне приходится стиснуть зубы, чтобы не расстроиться и не передумать.

В мастерской Алекс лежит, растянувшись на потрёпанном диване, и читает журнал под названием «За рулём суперлёта», когда я влетаю внутрь с воплями:

– Быстрее, быстрее, дедушка идёт! Заводи лётик!

Алекс молодец. Он не задаёт вопросов; он сразу вскакивает и начинает катить лётик на его маленьких шасси. Он кричит мне через плечо:

– Тебе нужно побольше одежды. Надо было раньше сказать. Наверху холодно. Давай быстро.

Алекс указывает мне за спину – на стене мастерской на гвоздях висит какой-то перепачканный маслом дедушкин рабочий комбинезон, а ещё поношенный свитер, вязаная шерстяная шапка и пара садовых перчаток. Придётся довольствоваться этим. Вдобавок Алекс кидает мне очки для сварки. Я напяливаю огромный старый дедушкин свитер и комбинезон, закатывая штанины, чтобы не споткнуться. Потом хватаю «За рулём суперлёта» и засовываю за пояс – для дополнительного тепла. Перчатки я надеваю последними.

Ну и вид у меня, наверное.

– Мы опаздываем, – говорит Алекс. – Придётся часть пути лететь над землёй, чтобы сэкономить время.

Он уже уселся на лётик и пристёгивается ремнём безопасности, когда мы слышим крик дедушки:

– Мина! Мина! Где ты, солнышко? – он приближается по тропе.

Хорошо, что до этого я делала такие глубокие вдохи, потому что сейчас я вообще почти не могу вдохнуть.

Я вскакиваю на сиденье позади Алекса, и он поворачивает ключ. Передняя панель зажигается, а мотор под нами начинает урчать.

– Ладно, Уилла, – крути педали так, будто от этого зависит твоя жизнь. Потому что в некотором смысле так и есть.

Мы оба ставим ноги на педали, прямо как на велосипеде, и начинаем крутить, поначалу медленно, но всё ускоряясь и ускоряясь, и урчание мотора становится всё громче и громче.

– Сильнее! – говорит Алекс.

– Какого флинта вы двое делаете? А ну слезайте немедленно!

Дедушка Норман появился из-за деревьев и начинает бежать сразу же, как только нас видит. Он уже протягивает руку, чтобы схватить Алекса, когда лётик встаёт на дыбы, как перепуганная лошадь, и я едва не опрокидываюсь. Дедушка хватает меня за рукав, но я дёргаю рукой и вырываю ткань из его пальцев.

– Маленькие дьяволята! Это опасно! – Он кричит со злостью и страхом – и я не могу его осуждать.

Он снова бросается на лётик, и в этот момент лётик опять встаёт на дыбы, меня швыряет обратно на сиденье, а дедушка Норман теряет равновесие и тяжело падает на траву.

– Мне так жаль, дедушка. Ты очень милый, правда! – кричу я, вполне искренне.

Потом лётик устремляется вперёд и вверх, задевая днищем верхушки кустов. Если бы мой ремень безопасности был затянут не так туго, я бы точно свалилась.

– А ну вернитесь! Вы же убьётесь! – вопит дедушка, грозя кулаком и потирая ушибленный зад. Но его голос раздаётся уже далеко внизу. В лицо мне дует прохладный ветер, и я удивлена, до чего быстро мы набираем высоту. Я смотрю вниз, и у меня кувыркается желудок. Перед тем как крепко зажмуриться, я успеваю заметить покрытую травой крышу большого коровника и чёрно-белых коров с телятами, жующих траву, – а потом зарываюсь лицом Алексу в спину, обхватывая его руками за талию.

– У нас получилось? – пищу я спустя миг, но за свистом ветра брат меня не слышит. Я решаюсь открыть глаза. Далеко под нами – морская гладь, а впереди – яркий свет: это маяк Святой Марии сияет посреди моря, его длинная белая башня купается в разноцветных праздничных огнях.

Алекс наклоняет руль вправо, и мы осторожно описываем вокруг маяка огромную дугу, пролетая сквозь его ослепительный свет. Когда мы минуем его, я впервые за, кажется, целую вечность, вдыхаю толком. Я не могу ни радоваться, ни крикнуть «Йа-хе-е-ей!», ничего подобного, в основном потому, что тяжело дышу от ужаса, а также потому, что мне ужасно жаль дедушку Нормана, который уж точно не заслужил, чтобы его классический суперлёт был угнан его собственными внуками.

– Мы уже в пути, – говорю я, но Алекс по-прежнему не слышит. Так что я повторяю это, просто для себя, как будто от этого мне станет лучше. – Мы уже в пути.

Глава 43

Сидящий передо мной Алекс сжимает большую горизонтальную рулевую перекладину. На нас обоих защитные очки. Ремешок моих удерживает на месте большеразмерную шапку. Мимо свистит ветер. По сути, самый громкий звук в полёте – это хлопанье складок и краёв моего комбинезона.

Мы летим до жути быстро, мотор лётика преобразует каждый нажим наших ног на педали в какую-то более мощную силу, необходимую, чтобы удерживать нас в воздухе.