На пути к философии. Путевые размышления

И вот, я думаю, правильный вопрос: для кого человек думает? Ведь у него этот адресат мысли есть. Что это за адресат, я не знаю Я бы еще поразмыслила, но сейчас устала Это или какой-то обобщенный взгляд Я это называла в «Философии возраста» «интенциональная среда» А Зиновьев написал однажды вообще красиво: пустой адресат мысли — это Бог И даже некоторые атеисты пишут подобное В начале своей книги «Божественные атрибуты» Бочаров пишет: атеист, мол, мысленно одинок… Но не объясняет, конечно, к кому он обращается в мыслях Может быть, к каким-то людям Ну, между прочим, это и у меня не исключено Я же не знаю, кто этот адресат, знаю только, что он есть Кто-то выдуманный, возможно

Ну а выкладываю в интернет не для Бога и не для интенциональной среды, между прочим М-да Все это очень странно

Ну ладно

1 мая 2004. История философии

Еду анализировать состояние труб на даче И собирать свежую крапиву, из нее потом буду варить суп Размышляю о философском статусе истории философии

Вчера была тусовка на фф Что-то вроде мини-конференции такой, что ли В основном состав участников был кафедра ИЗФ и двое гостей: Валерий Анашвили и Виталий Куренной Впечатление осталось неопределенное И неясно, чего хотели добиться, и неясно, что стремились донести, и разошлись неясно с чем Вспоминается цитата из Машины Времени: нашел не то, что искал, а искал не то, что хотел

Хотя чего тут можно вообще хотеть? История философии — дисциплина историческая Преподавать ее надо много, тщательно и требовательно Нужны для этого преподаватели, часы, учебники, да и хорошие студенты не помешали бы Но не собирать ведь конференцию на этот предмет Скорее уж, работать надо

Начал Анашвили и очень интересно рассказал о концепции Брентано У него была концепция истории философии Философия развивается циклами, в каждом цикле — по четыре фазы Все начинается с бескорыстного философского интереса, потом переходит к зарабатыванию денег, потом разлагается от скепсиса, а потом догматизируется и от отчаяния обращается к сверхчувственному, и это — предел падения Потом начинается новый цикл

Циклы, такты Слегка напомнило мне Шпенглера А Костиковой, наоборот, напомнило позитивизм и неокантианство

На вопросы, правда, Анашвили отвечал несколько непривычным образом, видимо, как принято в РГГУ Ну неважно

Потом выступал Артем Кротов и изложил концепцию французского философа 20 века Анри Гюйе Артем умеет находить малоизвестные франкоязычные имена, я это давно замечаю Этот Гюйе, сказал Артем, разделил философию на философию истины и философию реальности Принимал участие в проблемах философии теологии Занял промежуточную позицию между Брейе и Жильсоном, которые спорили по вопросу о том, возможна ли христианская философия Жильсон говорил, возможна, Брейе говорил, нет, а Гюйе сказал, что христианская философия истины невозможна, а христианская философия реальности возможна (если, конечно, я ничего не путаю) В целом, мне показалось из доклада Артема, он теоретизировал скорее по поводу самой философии, чем по поводу ее истории Ну может быть я не поняла

Потом говорил Куренной, его речь я не могу концептуализировать совершенно Я не поняла, каков был ее предмет Уловила только, что, кажется, ему представляется, что в России история философии преподается согласно устаревшим канонам Российская философия не вписывается в мировой контекст Остальные высказывания я не смогла связать в какие бы то ни было структуры рассуждения

Насколько я поняла, совместным плодом теоретической мысли Анашвили и Куренного явилась рекомендация в качестве критерия значимости и величины философа использовать индекс цитирования Можно пойти дальше и включить сюда тиражи продажи, некоторые уже так делают Это мне напоминает эстетический анализ музыкальных произведений исходя из списков популярности Например, в этом году самые великие, допустим, Король и Шут, или Глюкоза А Моцарт и Бетховен тут ни при чем, у нас ведь критерии: списки популярности, индексы цитирования

Господи, ну и реальность у историков Полное ощущение, что они не ведают, что творят Предлагали вычеркнуть из философского канона Канта, ведь тиражи книг Брентано в начале 20 века были больше, чем тиражи книг Канта Вадим Васильев парировал выпад на совершенно симметричном языке: А кантовский конгресс вы видели? Там съезжаются тысячи исследователей! Враги временно прекратили наступление на этом участке фронта

А не съедется тысяча исследователей, тут-то и вычеркнут Канта из числа преподаваемых философов в курсе истории философии

Да я вспоминаю, я нередко слышала такие аргументы в пользу того или иного философа: книги его продаются, другие авторы на него ссылаются, про него даже в газетах пишут

Конечно, сам по себе вопрос о критериях оценки философских произведений неразрешимый Это я тоже понимаю Но полагаться на тиражи, это, я прошу прощения, предел падения

Вообще концепцию Брентано легче, по-моему, применить не столько к философии, сколько к истории философии Сейчас применю