На высотах твоих

Бог мой, подумал он, неужели здесь можно жить? Каюта представляла собой железный ящик кубической формы размерами примерно в шесть квадратных футов. Когда-то ее стены были выкрашены тусклой охрой, от которой остались только воспоминания, остальную часть стен захватила ржавчина. И краска, и ржавчина были покрыты пленкой влаги со следами потеков там, где тяжелые капли скатывались по стенам. У одной из них стояла железная койка, занимавшая большую часть помещения. Над койкой располагалась полка, где хранились жалкие пожитки обитателя каюты. Рядом с койкой стояло ведро для естественных надобностей. И больше в каюте ничего не было. Не было ни окна, ни иллюминатора, только в одной стене имелось какое-то отверстие в виде отдушины. Воздух был затхлым.

Анри протер глаза и взглянул на людей за порогом. Дэна поразила молодость пассажира. У него было крупное лицо, не лишенное приятности, с правильными чертами и глубоко посаженные темные глаза. Одет он был в тельняшку, видневшуюся из-под расстегнутой фланелевой рубашки, и в грубые хлопчатобумажные штаны. Под одеждой угадывалось крепкое плотное тело.

— Bon soir, Monsieur Duval,— сказал Дэн.— Excuseznous de troubler votre sommeil, mais nous venons de la presse et nous savons que vous avez une histoire interessante a nous raeon ter.^[2]

Анри медленно покачал головой.

— С ним бесполезно говорить по-французски,— вмешался Крепыш Гейтс.— Он не понимает французского. У него все языки смешались еще с детства.

— Ладно.— Дэн повернулся к бедняге и осторожно произнес: — Мы из ванкуверской газеты «Пост». Мы хотели бы разузнать кое о чем насчет вас. Понятно?

Анри промолчал. Дэн заговорил снова:

— Я хочу поговорить с вами, потом написать про вас в газете.

— Зачем вы писать? — В первых словах, произнесенных Дювалем, сквозила смесь удивления и подозрительности.

Дэн терпеливо объяснил:

— Ну, возможно, я смогу помочь вам. Вы же хотите покинуть этот теплоход?

— Вы поможете мне сойти на берег? Получить работу? Жить Канада? — Слова звучали неуклюже, но за ними угадывалось неподдельное волнение.

Дэн покачал головой:

— Нет, сам я этого сделать не могу. Но то, что я напишу, прочитает очень много людей. Возможно, кто-нибудь из них сможет помочь вам.

Крепыш Гейтс опять вмешался:

— Не боись, Анри, терять-то тебе нечего, а польза может выйти большая.

Анри Дюваль, казалось, призадумался.

При более внимательном взгляде на паренька Дэну пришла в голову мысль, что даже в его бедственном положении он не лишен природного чувства собственного достоинства.

В знак согласия Анри кивнул и коротко сказал:

— Ладно.

— Вот что, Анри,— предложил Крепыш Гейтс.— Пойди-ка умойся и приведи себя в порядок, а мы с этими ребятами подождем тебя на камбузе.

Юноша мотнул головой и соскочил с койки.

Отойдя от двери, де Вер тихо прошептал: «Бедняга!»

— Его всегда закрывают на ключ?

— Нет, только на ночь, когда мы стоим в порту,— ответил Крепыш Гейтс.— Приказ капитана.

— Зачем?

— Чтобы не сбежал. Капитан отвечает за него, понимаете?— Крепыш Гейтс задержался на верхней площадке сходен.— Здесь ему еще не так худо, а вот в Соединенных Штатах, когда мы стояли во Фриско, его приковывали к койке наручниками.

Они вошли в камбуз.

— Как вы насчет чайку? — спросил Крепыш Гейтс.

— Не возражаем,— согласился Дэн.— Спасибо.

Матрос вытащил из шкафа три кружки и подошел к горячей плите, на которой стоял эмалированный чайник. Он нацедил в кружки крепкой темной заварки, добавил молока и, поставив их на стол, сделал приглашающий жест рукой.

— Надо полагать, на таком корабле, как ваш,— сказал Дэн,— собралась весьма разношерстная компания?

— Угадали, приятель,— моряк осклабился,— на любой вкус и цвет. А некоторые из них с приветом.— Он хитровато глянул на собеседников.

— А каково ваше собственное мнение об Анри Дювале?

Прежде чем ответить, Крепыш Гейтс отхлебнул из кружки большой глоток.

— Парень он честный. У нас он многим по душе. Вкалывает, когда ребята просят, хотя пассажиры не обязаны этого делать. Морской закон, знаете ли,— многозначительно добавил он.

— Вы уже служили на судне, когда Анри спрятался здесь?

— Конечно. Мы его обнаружили через два дня после выхода в море из Бейрута. Ну и худющим же он был! Просто как щепка. Видно, совсем загибался от голода, прежде чем забраться к нам на корабль.

Де Вер попробовал чай и поставил кружку на стол.

— Не очень-то вкусно, верно? — спросил хозяин радостно.— У него привкус цинкового концентрата, которым мы загрузились в Чили. Чертовски сильная вещь, его запах проникает всюду: в глаза, волосы, даже в чай.

— Благодарю,— сказал фотограф.— Теперь я знаю, что сказать врачу, когда он спросит, чем я отравился.

Минут через десять в каюту вошел Анри Дюваль. За это время он умылся, причесал волосы и побрился. Поверх рубашки он надел синий бушлат. Вся его одежда была старенькой, но чистой, даже дырка на штанах, как заметил Дэн, была аккуратно заштопана.