На заре

— Мое мнение такое, — начала Бражникова, не поднимаясь. — Все то, о чем говорил владыка, дело хорошее, и его надо поддержать всеми силами. А вот что касается организации при монастыре повстанческого отряда — я против. И отца Гурия я бы не советовала вводить в штаб.

— Отец Гурий, кроме духовного чина, имеет еще и военное образование, — заметил Дорофей.

Все молчали…

XXIV

Юдин со своим чоновским отрядом и приданным ему 1-м Афипским полком, которым уже командовал Виктор Левицкий, как только станица Передовая была занята частями Красной Армии, двинулся на юго-запад и после двухдневного пути встретился в Каладжинской[702] с Лабинской группой, получил от ее начальника надлежащие распоряжения и направился к Псебайской[703].

В селе Мостовом[704] сделали привал. Чоновцы и красноармейцы рассыпались по берегу бурной Лабы, сняли с себя одежду, бросились в студеную воду. Лаврентий привязал дончака к дереву, ослабил подпругу, присел на траве, закурил. Быстрые волны и белые тела бойцов мелькали перед ним, поблескивали в горячих лучах полуденного солнца.

«Ач, как быстрятся хлопцы от засидки! — подумал он с улыбкой. — Точь — ребятенки». Дончак мотал головой, отгонял хвостом мух и слепней. Мечев прохаживался по берегу и подшучивал над купальщиками. Размяв в ладонях сухую подсолнечную шляпку и отвеяв мякину, он ловко полузгивал семечки.

Вокруг паслись лошади, позвякивали стременами, фыркали. В знойном воздухе плыл шум и гам.

Вьюн вылез из воды и, стуча от озноба зубами, поспешно надел штаны, гимнастерку. Присев на камень, обулся, причесал мокрые волосы обломком расчески, нахлобучил кубанку и принялся чистить серебряный эфес шашки, врученной ему Корягиным в Краснодольской.

Юдин лежал на брезенте под пулеметной тачанкой, развернув перед собой полевую карту. На него была возложена ответственная задача: закрыть путь хвостиковцам к Новопрохладному и направить их вверх по течению реки Малая Лаба в Шах-Гиреевское ущелье[705], где по плану главного командования Красной Армии намечался окончательный разгром армии Хвостикова. Не располагая точными данными о силах врага, двигавшегося через Спокойную — Ахметовскую — Псемен к Андрюковской, Юдин не совсем был уверен, что ему удастся сдержать напор противника и выполнить задание командарма. Эти сомнения тревожили и мучили его.

В Псебайской и ее округе все зажиточное население целиком стояло на стороне Хвостикова. Юдин хорошо понимал, что это в значительной мере усложняло его задачу, но приказ командования надо было выполнить любой ценой.

Юдин вылез из-под тачанки, окликнул Мечева:

— Ну что, Гаврила, будем трогать?

— Трогать так трогать! — весело отозвался тот.

Юдин поднялся на горку, замахал руками:

— Хлопцы, кончай прохлаждаться! По коням!

Несколько минут спустя бойцы уже были в седлах, построились в колонны. Юдин выехал на вороном жеребце в голову отряда и дал команду двигаться.

Вечерело. Над раскаленной землей расплывалась прохлада. Очередной привал был сделан в хуторе Дятлова, затем конники, без единого выстрела, заняли село Шедок[706].

Юдин не задерживался в селе. Не встречая никакого сопротивления со стороны врага, он подошел к северной окраине Псебайской, приказал Виктору Левицкому остаться с 5-м казачьим эскадроном здесь, а сам со своим отрядом и 1-м Афипским полком к трем часам ночи оцепил станицу, с сотней чоновцев и с двумя станковыми пулеметами въехал на площадь.

Чуть свет по его приказу в церквах зазвонили в колокола, созывая жителей на митинг. Несмотря на ранний час, площадь быстро заполнилась станичниками. Юдин поднялся на тачанку и сказал:

— Граждане, много говорить не буду. Ваша станица окружена частями Красной Армии. Предлагаю немедленно сдать огнестрельное и холодное оружие, а также все боеприпасы, какие у вас имеются. Срок — четыре часа. Ровно в девять часов произведем поголовный обыск, и у кого будет обнаружено оружие — тот будет строго наказан. Вот и все. Можно расходиться!

Псебайцы загудели, потянулись в улицы.

Юдин сел на каменный столбик у водосточной канавы и, выкуривая одну цигарку за другой, нетерпеливо поглядывал на часы. Псебайская котловина, зажатая с одной стороны Андрюковским хребтом, а с другой — Псебайской грядой, представляла собой опасную ловушку, и Юдин понимал, какому риску подвергался здесь его отряд и 1-й Афипский полк.[707]

Станичники начали сносить оружие. Мечев с группой чоновцев принимал винтовки, берданки, сабли, патроны и укладывал в подводы. К восьми часам утра было сдано 260 винтовок, 1600 берданок, 2000 сабель, более 5 тысяч патронов и ручной пулемет. Юдин приказал Мечеву отправить изъятое оружие на северную окраину Псебайской.

Подводы двинулись с площади. В этот момент к Юдину подскакал на Кристалле Вьюн. С трудом удерживая коня, он указал рукой на северо-восток, доложил:

— Товарищ командир, там, за рекой, из ущелья показалась вражеская конница!