На заре

Аншамаха медленно ковылял по дороге, опираясь на грабли. Он не заметил, как за его спиной появились два всадника. Один из них преградил дорогу, прокричал:

— Кто такой? Куда идешь?

Аншамаха ничего не слышал и только сейчас понял, что оглох. Всадник угрожающе схватился за саблю. Аншамаха увидел на гриве коня красную ленточку, с трудом проговорил:

— Товарищи, я из 1-го Афипского полка…

Всадники спешились, помогли ему сесть на лошадь и повезли в свою часть.

Дорога шла круто вниз, где стоял большой обоз Солнце припекало. И Аншамаха чувствовал, как от зноя опять начинает мутиться сознание. Словно в тумане, он увидел бойцов, сидевших в тени под вязами. Затем свет померк в его глазах.

Пришел он в себя на линейке, которая катилась по каменной дороге вдоль горного потока.

Вьюн с красноармейцами играл в «деркача». Протрещав трещоткой, он взглянул на проезжавшую мимо линейку и остолбенел. Боец с завязанными глазами ударил его мешком, набитым сеном, но Вьюн вдруг рванулся к линейке, вспрыгнул на подножку и, вглядываясь в лицо Аншамахи, замахал руками:

— Сюда, сюда, хлопцы! Это же дядя Тереша… воскрес! Ей-богу, он!

* * *

3-я Отдельная казачья кавбригада, 14-я кавалерийская дивизия и чоновский отряд Юдина продвигались со стороны Лесного и Галицыно, теснили врага к морю. 273-й полк с партизанскими отрядами преследовал хвостиковцев по Хостинскому ущелью.

Белые уже не могли оказывать организованного сопротивления и второго октября бежали в меньшевистскую Грузию. Красные в тот же день вышли к грузинской границе, выставили заставы.

В море появились корабли смешанной англо-французской военной эскадры. Они подошли к Адлеру, остановились на рейде, но боевых действий не предпринимали. Командование IX Красной армии приняло все необходимые меры для встречи вражеского десанта. Однако корабли развернулись и ушли в Пиленково[746], находившееся в четырнадцати верстах к востоку от Адлера. Там они начали принимать на борт остатки хвостиковской армии и кавбригады Улагая.

Левандовский и Жебрак стояли в кругу командиров и комиссаров на вершине горы в районе Молдовки, откуда в бинокль хорошо были видны вражеские корабли и паническая эвакуация белогвардейцев.

Пониже, на склоне горы, в тени каштанов сидели Виктор Левицкий с отцом, Вьюн, Мечев и сотни других бойцов 1-го Афипского полка, отдыхавшие после боя. Взоры всех были обращены в сторону Пиленково.

— Ну что ж, Николай Николаевич, — сказал Левандовский, обращаясь к Жебраку. — Можно считать, что с Хвостиковым покончено?

— Да, армия его разгромлена, — ответил Жебрак. — Но в горах осталось еще много хвостиковцев.

К Демусу подбежал Зуев, козырнул и четко доложил:

— Товарищ комбриг, ваше приказание выполнено. Привел. — И он указал на Аминет, стоявшую рядом с Мечевым.

Демус подошел к ней, взял под руку.

— Ну, пошли, дивчина!

— Куда? — недоуменно спросила Аминет.

— Раз командир приказывает, значит, иди, — шутливо бросил Демус, подвел ее к Левандовскому и доложил: — Товарищ командующий, это та самая пулеметчица, про которую я говорил вам.

Левандовский пожал руку Аминет:

— Так это вы и есть героиня Белых скал? Спасибо вам, девушка, от командования IX армии за исключительное мужество и храбрость.

Аминет запунцовела от смущения.

— Красная Армия может гордиться такими бойцами, как вы, — продолжал Левандовский. — За отвагу, проявленную вами у Белых скал, Военный совет награждает вас орденом Красного Знамени.

Аминет почувствовала, как у нее чуть-чуть закружилась голова. Ей казалось, что все это только неповторимый сон.

Жебрак расстегнул полевую сумку, вынул из нее красную коробочку, протянул Левандовскому. Тот достал из коробочки боевой орден, прикрепил к гимнастерке Аминет.

— Поздравляю вас с высокой правительственной наградой.

Аминет взглянула на орден, зарделась еще пуще и, вытянувшись в струнку, проговорила громко:

— Служу Советской Республике[747]!

И тут над горой прокатилось «ура». Аминет прижала орден рукой, окинула сияющим взглядом склон горы и бросилась к своим подругам. Соня обняла ее, поцеловала в щеку. Девушки затормошили Аминет, поочередно осыпая поцелуями. Мечев, широко улыбаясь, не мог оторвать восхищенного взгляда от любимой. Сердце его было переполнено чувством гордости за нее.

Лаврентий лукаво подмигнул Виктору, затем легонько подтолкнул Мечева локтем в бок:

— Невеста первостатейная, орденоносная! Здорово обскакала жениха!

— Верно, дядько Лавро! — весело отозвался Мечев. — Надо и жениху подтянуться!

Левандовский подошел к Воронову.

— Жаль мне расставаться с вами, Елисей Михайлович, — сказал он с грустной улыбкой. — Но ничего не поделаешь. По приказу Реввоенсовета Республики вам теперь надлежит двигаться в расположение[748] товарища Фрунзе. Здесь остается только один ваш полк — 1-й Афипский.

— Есть, товарищ командарм! — Воронов приложил руку к кубанке.

Со стороны Пиленково донесся вой сирены. Корабли англо-французской эскадры снялись с якорей, двинулись в открытое море.

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ

I