На заре

— Знаю, — протянул Балышеев, — из младшего офицерского состава — штабс-капитан[114]… — Он, помолчав немного, добавил: — Я ведь тоже из бывших. Правда, это первоначально кое-кого смущало, но теперь привыкли… Левандовский сразу же после Октябрьской революции перешел на сторону Красной Армии. Я верю в него.

— А раз так, — посоветовал Черный, — не ждите, пока пришлют нового командующего. Приступайте к усилению боевой готовности армии.

— Спасибо за добрые вести, Владимир Федорович, — Балышеев встал и энергично пожал руку секретарю областкома.

* * *

Направляясь в штаб армии, Доронин в потоке горожан шагал по Красной улице. От невыносимой духоты его лицо раскраснелось, покрылось росинками пота.

В три часа дня у двери кабинета Балышеева он встретился с Юдиным, который ожидал начальника штаба. Друзья крепко обнялись, расцеловались.

— Где же ты пропадал, почему не писал мне? — спросил Доронин.

Юдин взял его под локоть, подвел к раскрытому окну.

— Дай разглядеть тебя как следует, — сказал он улыбаясь. — Ты небось по мне уже и панихиду отслужил?

— Сейчас и немудрено, — вздохнул Доронин. — Время-то горячее: так и гляди в оба.

— Но я, как видишь, умирать еще не собираюсь, — рассмеялся Юдин. — Ко всем чертям смерть послал, а уж она-то, шельма, долго обхаживала меня. Осенью прошлого года проезжал я через станицу Челбасскую. Опознали меня там белоказаки, схватили и, как командира партизанского отряда, приговорили к смерти. Бросили меня в подвал. «Ну, думаю, теперь мне отсюда не выбраться». Но все-таки выбрался! Явились ко мне утром три офицера и пять казаков. Заковали мне руки в цепи, посадили на линейку и повезли. Я думал, что расстреливать везут, ан нет. Доставили меня конвойные на станцию Сосыка[115], заперли в какой-то конуре, а поздно вечером посадили в вагон пассажирского поезда и повезли в Ростов, к Деникину, на допрос. Ночь стояла лунная, и в вагоне было светло. Мало-помалу разговорился я с конвойными, потом начал им анекдоты сыпать. Офицеры сначала косились на меня, но я сумел рассмешить и их.

Он достал из кармана папиросы, закурил. Доронин нетерпеливо ждал продолжения.

— Смеются конвойные, дымят самокрутками, — продолжал дальше Юдин. — Попросил и я закурить. Дали мне кисет с махоркой. Скрутил себе цигарку и, воспользовавшись их добротой, уговорил снять с меня цепи. Вскоре я сидел уже раскованный. Язык мой развязался пуще прежнего. Конвойные хохотали до упаду, а я, выбрав удобный момент, на полном ходу поезда и сиганул в открытое окно.

— Да ну? — поразился Доронин.

— Как стрела вылетел, — подмигнул Юдин. — Скатился с насыпи, вскочил на ноги и побежал по открытому полю. А позади стрельба. Летел я без памяти. Хотел было спрятаться в подсолнухах, на небольшой ниве, но, решив, что именно там будут искать меня, бросился в срезанную кукурузу и залег под сноп. Поезд остановился, и конвойные выгнали из вагонов всех пассажиров, меня, значит, искать.

— Вот как! — воскликнул Доронин.

— И вижу я, — рассказывал Юдин, — оцепили конвойные и пассажиры те самые подсолнухи, где я хотел спрятаться. Шарили, шарили и ничего не нашли. Конвойные совсем близко от меня прошли. Я даже слышал, о чем говорили они. Часа на два поезд задержали. Потом убрались восвояси, а я к своему отряду подался.

В коридоре, в сопровождении начальника секретно-оперативной части особого отдела IX армии Атарбекова[116] — высокого молодого человека с черной окладистой бородой — появился Балышеев.

— Заходите, товарищи! — сказал он Юдину и Доронину, открывая дверь своего кабинета.

Атарбеков заложил большой палец левой руки за широкий ремень с начищенной медной пряжкой, остановил глаза на Юдине и, произнося русские слова с чуть заметным кавказским акцентом, начал:

— Значит, вы просите, чтобы мы послали вас уполномоченным в Кавказский отдел по борьбе с бандитизмом?

— Да, я хотел бы включиться в эту работу, — ответил Юдин.

— Предупреждаю, на вас будет возложена большая ответственность, — сказал Атарбеков, заглядывая ему в лицо.

— Понимаю, — произнес Юдин.

— Справитесь? — Смуглое, обросшее бородой лицо Атарбекова казалось суровым и жестким.

— Надеюсь на вашу помощь, — сказал Юдин.

— Конечно, поможем, — заверил Атарбеков, снял фуражку и повесил в углу на вешалку. — Главное, нужно разбираться в людях. Особенно внимательно относиться к середняку. Ленин говорит — за кем пойдет середняк, на той стороне и победа. Тому середняку, который еще продолжает колебаться, нужно помочь стать на правильный путь. То есть наша задача неуклонно выполнять решение Восьмого съезда партии по этому вопросу.

— Большинство крестьян идет за Советской властью, — добавил Балышеев. — Бедняки и середняки на опыте уже убедились, где их друзья, а где враги. Все это нужно видеть, понимать и, исходя из этого, строить свою работу на селе.

— Да, еще не всякий середняк прозрел, — подчеркнул Доронин, присаживаясь на диван. — Недавно мне пришлось присутствовать при одном любопытном разговоре председателя ревкома Корягина с сыном середняка, Левицким. Когда ему предложили вступить в ЧОН, он категорически отказался.