На заре

— Не удивительно, — сказал Атарбеков, вскинул ногу на ногу и положил руки на подлокотники кресла. — Значит, этот середняк еще недопонял нашей политики. Надо помочь ему прозреть, и он пойдет за нами. До настоящего времени некоторых середняков удерживают в белой армии золото, басня и пуля. Никаких общих интересов с баронами, помещиками и генералами у них нет и быть не может. По духу они наши, хотя некоторые из них все еще остаются с белыми, пока их сытно кормят, тепло одевают и убаюкивают песнями. У нас же они видят повсюду неустроенность и в силу этого колеблются.

Договорившись об оружии, Доронин и Юдин простились с Балышеевым и Атарбековым.

III

По железнодорожному мосту, повисшему над станцией Кавказская, двигались серые толпы угрюмых, озабоченных людей. Внизу лязгали буферами маневровые паровозы, гоняя взад и вперед теплушки, платформы, переполненные до отказа красноармейцами, лошадьми, тачанками и военным имуществом. В выцветшем до белизны обмундировании бойцы выглядывали из вагонов, сидели у широко распахнутых дверей теплушек, как муравьи, копошились на крышах, шныряли между составами. Сцепщики помахивали флажками, пронзительно свистели.

У перрона, дыша горячим паром, остановился екатеринодарский поезд. Из него, гремя ведрами, котелками, с тяжелыми ношами на плечах повалили пассажиры. Покидая станцию, они растекались по улицам захолустного провинциального городка.

— Товарищ Жебрак! — раздался чей-то голос на перроне.

Жебрак, шедший по мосту, остановился, пошарил глазами по густой толпе пассажиров, взялся за перила. Несколько грубоватое и сумрачное его лицо с тяжелой нижней челюстью, темноватым оттенком кожи и небольшими черными усами, закрученными колечками кверху, неожиданно просияло добродушной улыбкой, и он, помахав рукой, весело пробасил:

— А, товарищ Корягин. Я сейчас.

Развевая полами светло-серой черкески с позолоченными газырями, он заспешил к лестнице, сошел вниз. В проулке повстречался с Корягипым, Дорониным и Юдиным, крепко пожал им руки.

— Рад вас видеть. Пошли ко мне.

Двинулись в город.

— Знакомься, Николай Николаевич, — сказал ему Корягин, указывая на Юдина. — Уполномоченный от особого отдела. Направлен к нам.

— Очень хорошо, — ответил Жебрак, оглядывая Юдина строгим взглядом. — Значит, будем работать вместе. — Закурил папиросу, сообщил: — Я тоже еду к вам. Секретарем комячейки станицы Краснодольской.

Корягин обрадованно потряс его за плечи.

— А ты слыхал, Петро, — сказал Жебрак, — что в прошлую ночь в Царицынской даче в бою с бандитами был убит командир ЧОНа Кавказского железнодорожного узла Петрик?

— Рассказывали, — ответил Корягин.

Подошли к дому Жебрака. Во дворе около крыльца стояла автомашина. Жебрак удивленно уставился на нее.

— Чья же это?

— Наша, ревкомовская, — объяснил Корякин. — Мартын Гречка оставил. Деникинский трофей. Ты уж извини, Николай Николаевич, что без спроса во дворе твоем поставил.

— Какой там спрос, — Жебрак развел руками. — Мой дом — твой дом. И шофера имеешь?

— Сам за него, — весело подмигнул Корягин. — Красная Армия всему научила.

— Воевали, значит? — спросил Юдин.

— А как же! — Корягин указал на шрам. — Вот отметина. Полковник один полоснул в восемнадцатом году, под Владикавказом, во время наступления Деникина.

В обширной комнате, уставленной ветхой мебелью, Жебрак пригласил друзей садиться, снял с себя кубанку.

— А кто этот Мартын Гречка, о котором вы упомянули? — обратился Юдин к Корягину.

— Был такой, — усмехнулся Корягин. — Беляк, из офицеров. В партию пролез, потом в председатели нашего станичного ревкома. Сколотил вокруг себя всякий белогвардейский сброд, с генералом Хвостиковым снюхался и вел подготовку восстания в станице. Наши партизаны, Гуня и Ропот, раскусили его и дали знать в особый отдел Атарбекову. Ну и загудел Мартын Гречка вместе с заговорщиками.

Скрипнула дверь, и через порог переступила жена Жебрака, высокая худощавая женщина.

— Где же вы нашли Колю? — подняла она взгляд на Корягина.

— На вокзале.

— Эти хлопцы не дадут задержаться! — воскликнул Жебрак и шепнул жене: — Приготовь нам перекусить.

— Нет, нет, Николай Николаевич! — возразил Корягин. — Задерживаться не будем. Надо немедля выезжать. Так что не тревожьтесь, Таиса Федоровна.

* * *

«Фордик» подкатил ко двору ревкома. Часовой открыл ворота, и приехавшие остановились у конюшни.

В кабинете Корягин поднял на окне штору, солнечная полоса сверкнула на полу.

— Нужно сегодня же перебросить оружие с вокзала в станицу, — сказал он.

— Беру это дело на себя, — заявил Юдин. — Выделяйте подводы и ребят из чоновского отряда.

В дверях показался Виктор Левицкий.

— Можно? — спросил он, скользнув взглядом по Жебраку, который сразу бросился ему в глаза, потом перевел взгляд на Юдина.

— Заходь, — пригласил Корягин.

Виктор остановился у стола.

— Разрешите доложить, Петр Владиславович, — произнес он, чеканя слова, — по вашему приказанию шашку, кинжал и седло я сдал дежурному.

Корягин прищурил левый глаз, спросил осторожно:

— А батько твой как? Не возражал супротив сдачи оружия?

— Шашку не хотел отдавать, — помедлив, ответил Виктор.