На заре

У Молчуна на бронзовом лбу вздулись две голубые жилы, и он, пожевав мясистыми губами, молвил рассудительным тоном:

— Ежели судить по их успехам, то нужно полагать… — Он запнулся, взглянул на Бородулю и после небольшой заминки самодовольно ухмыльнулся: — Оксана, конечно, обгонит коммунара.

— Еще не угадано, Давидович, — вмешался в разговор Бородуля.

— Держу пари, Власьевич! — с жаром схватил Молчун его за руку. — На четвертину… — Он оглянулся вокруг, выдохнул: — Самогона!

— Не возражаю!

Ударили по рукам.

В это время пары, по команде Гуни, начали соединяться в четверки, и теперь Виктор, Аминет, Гаврила и Оксана стояли в одной шеренге и ожидали последней минуты.

К старту, казалось, готовилась вся станица.

Юдин взмахнул шашкой, подал команду. Передние всадники, словно сорвавшись с пружины, понеслись вперед, постепенно набирая скорость. Земля глухо гудела под копытами.

Виктор заметно отставал от Аминет и Оксаны. Девушки поочередно обгоняли друг друга. Гаврила шел позади Виктора.

— Власьевичу придется самогон пить, — с ехидной улыбкой заметил Лаврентий, подкручивая усы. — Мой Витька что-то отстает.

— Рано еще торжествовать, — глядя на всадников, сказал Бородуля и заложил руки за спину.

Четверка преодолела уже больше полпути, все еще не давая полную волю лошадям. Вот Мечев приналег на Сокола и почти поравнялся с Виктором, но тот шевельнул поводьями, и Ратник наддал еще больше ходу. Оксана ослабила удила, приподнялась на стременах и, подавшись вперед, гикнула, дала полную волю лошади. Аминет скакала впереди нее. Мечев несся уже наравне с Виктором, который, не желая упустить первенство, снова тряхнул поводьями, и конь помчался с такой стремительностью, что в какие-нибудь полминуты обогнал всех. Оксана, охваченная задором, крикнула:

— Кокетка!

Лошадь послушно повиновалась своей наезднице, мигом опередила Сокола и уже настигала карего, на котором летела Аминет.

До финиша оставалось совсем недалеко. Зрители с затаенным дыханием глядели на борьбу четырех всадников. Бородуля, сжимая кулаки, не сводил глаз с дочери:

— Оксана! Не поддайся!

Лаврентий, глядя на сына, шептал:

— Виктор, бисив хлопец, не осрамись!

Сокол вместе с карим оставил позади себя Кокетку и отставал от Ратника только на полтуловища.

— Сокол, взять! — задыхаясь от бьющих струй воздуха в лицо, прикрикнул Мечев на своего коня.

— Ландыш, джаур[123]! — прошептала Аминет, припадая к холке коня. — Ну!..

Виктор, Мечев и Аминет шли теперь наравне, оставляя позади себя Оксану на четверть лошади. Красные флажки, стоявшие у финиша, быстро приближались. Оксана изо всех сил стегнула Кокетку.

До финиша оставалось не больше двадцати сажен.

— Так! Так! — торжествовал Доронин. — Еще подвинься!

Мечев и Виктор вырвались вперед и одновременно пересекли линию финиша.

Толпа разразилась криками «ура» и рукоплесканиями

— Вот черт! — плюнул с досадой Бородуля и, сняв кубанку, вытер пот на лице. — Не повезло моей Оксанке.

В следующей четверке первыми вышли Леонид Градов и Демка Вьюн.

Состязание закончилось. Народ зашумел, потянулся в улицы.

* * *

Чоновцы собрались во дворе ревкома. Корягин, Жебрак, Юдин и Доронин поднялись на крыльцо. Председатель ревкома поздравил победителей соревнований и первым вызвал Мечева.

— Я! — громко отозвался тот, и на его лице проступили пятна румянца.

— За хорошее выполнение всех скаковых состязании ревком отмечает тебя дорогим оружием, — объявил Корягин и вручил ему шашку и кинжал, отделанные золотом и серебром.

Приняв награду, Мечев поклонился и сказал:

— Спасибо!

Пристегнув к поясу оружие, он вернулся в строй. Председатель вызвал Аминет. Девушка поднялась по ступенькам. Ей тоже было вручено оружие в дорогой оправе. Аминет улыбнулась, и на ее глазах засверкали слезы. Под приветственные возгласы чоновцев она медленно сошла с крыльца и стала рядом с Мечевым.

Вьюн был награжден шашкой, отделанной чеканным серебром. Кроме того, Ропот выдал ему еще и карабин. Задыхаясь от радости, Вьюн кинулся пожимать руки Доронину, Юдину, Жебраку и Корягину.

— Демка не подведет, оправдает, — твердил он при этом счастливо и растроганно.

Спрыгнув с крыльца, он едва не сбил с ног нескольких малышей, восторженно заглядывавших ему в лицо, юркнул в колонну.

Раздача наград продолжалась…

IX

Постепенно наступила темная, непроглядная ночь. Во дворе монастыря все замерло. Подул сильный, порывистый ветер. В просветы грозовых туч изредка выглядывали мерцающие звезды. Сверкнула молния, ударил раскатистый гром. Задребезжали стекла в окнах. По железным крышам застучали крупные капли, и вдруг хлынул проливной дождь. Шум воды и ветра слился в сплошной гул.

Игуменья сидела одна в келье и прислушивалась к завыванию бури. На сердце у нее тоже бушевала гроза. Вспомнив о письме, полученном из Екатеринодара, она вынула его из ящика стола и, вскрыв конверт, пробежала глазами по четко написанным строчкам: