На заре

— И енерал Хвостиков також с ним в союзе, — добавил Гусочка. — Следовает, мы туточки ще бильше должны усилить свою работу.

Копоть с таким же апломбом сказал:

— Совершенно верно. Мы сейчас крошим большевиков и сочувствующих беспощадно. На днях взорвали железнодорожный мост на линии Приморско-Ахтарская–Екатеринодар. Уже организовали в де яких[224] станицах и хуторах подпольные группы, и они передают нам в отряд все, чем занимаются местные власти. Связь у нас с населением в настоящее время большая.

Поп развел руками и помотал головой.

* * *

Прошло три дня с тех пор, как у Молчуна была сыграна свадьба. На четвертый день, рано утром, по приказанию свекрови Галина начала стирку. Собрала грязное белье, отнесла на кухню, подогрела в выварке дождевую воду из бассейна, налила в деревянное корыто и, простирав белье до первой белизны, опустила в выварку.

В кухню мимоходом с любопытством заглянула Меланья Аристарховна и молча удалилась. Галина так была увлечена своей работой, что не заметила свекрови. Белье вываривалось, вода клокотала, пар вырывался из-под крышки белыми струйками. Галина несколько раз помешала в выварке мутовкой[225]. Затем вынесла из кухни две табуретки, установила на них корыто под стеной.

Тем временем Молчун, встретившись с женой во внутреннем коридоре дома, с подмигом спросил:

— Ну что невестушка-то наша?.. Как по-твоему?..

Меланья Аристарховна спесиво дернула плечом:

— А чума ее знает.

— Она, видать, молодчага во всех делах! — похвалил Молчун.

— И чего бы ото я наперед захваливала? Хвали утро вечером.

— Ни-ни, ты не скажи, стара! — помотав пальцем перед носом у жены, с улыбкой, но категорически возразил Молчун. — Невестушку мы выбрали по всем статьям: и чепурненьку[226], и деловиту.

Он стал на веранде у загородки и, делая вид, что вышел подышать свежим воздухом, начал наблюдать за снохой… Молчуниха металась по двору без всякой надобности и тоже украдкой поглядывала на молодую невестку. Галина не обращала на них никакого внимания. Она вынесла в тазике прокипяченное белье, вывалила в корыто, залила теплой водой, стала основательно простирывать. Руки ее метались, как заведенная машина, тонули в мыльной пене. В это время мимо кухни прошмыгнула свекровь, на ходу со злобой бросила:

— На руки больше налегай, а не на мыло!

Галина на секунду застыла, осмысливая сказанное, потом еще быстрее затеребила белье руками.

Молчун продолжал любоваться снохой. Он подозвал жену и сказал ей как бы по секрету:

— Ты погляди, маты, как наша молодуха старается.

Меланья Аристарховна сердито отмахнулась от него рукой и, косясь на сноху, еще раз прошла мимо нее, пересекла двор, открыла калитку, выглянула на улицу… Галина, не подозревая, что за нею наблюдают, продолжала заниматься своим делом. Наконец она выпрямилась, обшмыгнула мыльную пену с рук, вытерла их о передник, протянула бельевую веревку от кухни до дуба, росшего у дома. Прополоскав белье, Галина брала из тазика выстиранную вещь, искусно растягивала ее на вытянутых руках, встряхивала несколько раз и аккуратно вешала на веревку, закрепляя прищепками. Молчун несколько раз заходил в дом, зачем-то ходил в сарай, заглядывал к лошадям, все так же наблюдая за снохой, мысленно рассуждал: «Молодец, невестушка! Гарно у нее все получается…» Тут он вспомнил, что она еще и хлеб вкусный печет, и про себя сказал: «Треба ей поручить это дело, а то моя баба такие бруски выпекает…» Он подошел к дубу, остановился. К нему с ситом в руках приблизилась Меланья Аристарховна и, указав глазами на невестку, шепнула:

— Чи ты и в самом деле довольный Галькой?

— А чего б ты еще хотела? — уставился на нее Молчун и шутливо добавил: — Смирна, деловита, красива, что маков цвет!

— Так-то уж и красива! — возразила Меланья Аристарховна. — Взялся захваливать с первого дня. Потом ладу не дашь.

— Не дури беспричинно! Плохая привычка, — шикнул на нее Молчун.

Меланья Аристарховна закусила губу, пошла в дом.

Управившись с бельем, Галина принялась варить борщ. Свекровь заходила в кухню, заглядывала в кастрюлю. Галина старалась угодить отцу и матери, посолила борщ по вкусу, потом отлучилась из кухни за дровами. Свекровь опять появилась и тоже посолила борщ, бросив соли в кастрюлю определенную норму по привычке.

Наконец выкатили сырно[227] на середину веранды, поставили супник, подали тарелки, ложки. Пододвинули низенькие скамейки к застолью. Григорий шагнул к рукомойнику: там уже отец вытирал руки полотенцем. Меланья Аристарховна уселась на своем любимом стульчике, подле нее занял место Молчун, налил поварешкой в тарелку борща из супника, потянулся за перцем. Рядом с Григорием села Галина. Каждый наполнил свою тарелку.

Молчун взял кусок хлеба и вдруг стал загадочно его рассматривать… Всем это показалось странным. Наступила тишина… Меланья Аристарховна сказала:

— Хлеб у нас кончился, надо опару[228] поставить.

Молчун поднял руку в ее сторону и вдруг объявил:

— А хлеб с сегодняшнего дня будет пекти Галька. Она мастерица, дока в этом деле, хватит брусками давиться.