Над пропастью

– Бывший муж,— уточнил он на всякий случай. — А что случилось? Не поладила со своим... деловым и симпатичным?

– Мы поругались вчера, и он меня ударил.

– Милые бранятся — только тешатся. Как ты тогда сказала? «На то он и мужчина!»

– Он подлец!

– Неужели? Ну, а я чем могу помочь? Или ты хочешь, чтобы я занялся его воспитанием: пошел и надавал ему по морде?

– Выбрось эту мысль из головы, иначе — если с тобой что-нибудь случится — это будет на моей совести. Если мне нужна будет защита, я обращусь к Добровольцеву. Он все-таки майор милиции и отец Андрея.

– Откровенно говоря, у меня и нет никакого желания вмешиваться в твои отношения с этим... — он не смог подобрать подходящего слова: одно было слишком грубым, и он не хотел им оскорблять Ирину, другое — слишком мягким по отношению к ее избраннику.

– Я знала, что ты так скажешь. Я все время вспоминала, как ты однажды сказал: «Терпеть не могу фильмов, в которых герои сперва влезут в дерьмо, а потом ищут спасения, а все должны сочувствовать им и переживать за них». Поэтому я долго не решалась позвонить. Ну что ж, я перед Добровольцевым никогда не унижалась и перед тобой не унижусь. Если б я была одна, я бы никогда не обратилась к тебе.

– Да чем же я тебе могу помочь? Объясни толком!

– Я решила порвать с ним. Но мне некуда идти. Я знаю, что не имею никаких прав на твою жилплощадь. У меня даже ключа нет... Скоро я смогу заняться адвокатурой, буду хорошо зарабатывать и куплю себе квартиру. А может быть, и раньше, если получу ссуду.

– Выходит, прошла любовь — завяли помидоры? Вот так новость! А я, простодушный, позавидовал вам: вот, думал, чего нам с тобой не хватало. Даже мудрую мысль родил по этому поводу: без любви все проклятое; проклясть — значит обделить в любви. И все мучился: почему мне так не везет? А жизнь-то мудрее...

– Ты сам во всем виноват. Вместо того чтобы поступить как мужчина, ты прикрывался фразами. Ты видел, как твоя жена целуется с другим. Любой на твоем месте не знаю что бы сделал — не с ним, так с женой. А ты преспокойно заявил, что не ревнуешь меня и что я лишь слегка задела твое самолюбие. Ты бесчувственный.

– Закатывать скандалы — еще не значит глубоко чувствовать. Ты знаешь, что я не люблю дураков и не люблю дурацких поступков.

– Сам ты!..

– Я о себе и говорю — таком, каким, по-твоему, я должен был быть. Мне непонятно только, почему ты расстаешься с ним? Как я успел понять, он — полная противоположность мне и, выходит, твой идеал — герой нашего времени. И вообще, странный у нас разговор какой-то получается. Ты меня бросила, а виноват я, что не так отреагировал на это, как тебе хотелось бы; да и хотелось-то тебе в тот момент именно так.

– Это ты бросил меня, да — ты! когда ушел, а точнее — сбежал от меня в свои горы. Только у тебя не хватило смелости честно в этом признаться. А я не стала долго переживать — не доставила тебе такого удовольствия, извини, в этом я виновата. Что, скажешь, не так? Молчишь!

Морозов молчал, удивляясь, как глубоко она заглянула ему в душу,— так глубоко он сам, кажется, не заглядывал. Женская интуиция — поразительная штука...

– Ладно, бери сына, вещи, загружайся в такси и приезжай. Потом поговорим. Когда тебя ждать?

– За час я управлюсь. Мне надо успеть до его возвращения.

– Видать, здорово он тебя достал... — ему захотелось прибавить что-нибудь покрепче насчет женского ума, точнее его отсутствия, но он удержался. — Я отпрошусь и встречу тебя.

В лаборатории в это время спаренную телефонную трубку поочередно прижимали к уху две девушки и, прикрывая микрофон, коротко пересказывали услышанное окружающим. Начальник, больше для проформы, сказал:

– Некрасиво подслушивать чужие разговоры.

– Мы не чужие, мы коллеги,— нисколько не смутившись, ответила одна из них. — Дерябина, иди послушай, тебе будет интересно. — Она подошла к более удачливой сопернице, взглянула ей в лицо и, вместо того чтобы позлорадствовать, вдруг сказала: — Не переживай, все равно он тебя любит. — Она сочувственно приумолкла, вернулась на свое место и в дальнейшем обсуждении не принимала участия.

– Ну и мужики пошли — никакой гордости. А еще говорят, что умный человек два раза об один и тот же камень не спотыкается.

– Так то умный.

– Если этот камень не женщина,— философски заметил Олег. — Женщина — это такой камень преткновения, что об него мы спотыкаемся, разбиваемся и опять спотыкаемся.

– Я предупреждал! — не удержался и Барчук, поглядев на Машу. Он взял бумаги и вышел. В коридоре он встретился с Морозовым.

– Феликс Евстратович, мне нужно отлучиться по личному делу. Я отработаю.

– Иди, раз надо. Только учти: за двумя зайцами погонишься — много нервов потеряешь.

Наутро Морозов проснулся по звонку будильника, заскрипел раскладушкой и глянул на Андрея: не разбудил ли? Стараясь не шуметь, он стал собираться на работу. Его окликнула Ирина. Он заглянул в другую комнату.

– Тебе еще рано, спи.

– Я давно не сплю. Сейчас я встану и приготовлю тебе завтрак.

– Не надо. Ты и так вчера всего наварила, а на стол я и сам соберу.