Над пропастью

У Маши был шестичасовой рабочий день, обычно она работала без обеда. Назавтра она пришла к десяти часам, посмотрела на свой стол и спросила: «Где роза?» И столько обиды и разочарования было в ее голосе, что Иван тут же решил подарить ей целую корзину роз. К обеденному перерыву он, однако, одумался и купил один цветок, как и обещал. Пряча его, он сел как ни в чем не бывало на свое место и только после этого, у нее из-за спины, подкинул ей на стол. Маша несколько секунд смотрела на цветок с зелеными листочками и розовым бутоном, на нежных лепестках которого не просохли капельки воды. Затем, ни слова не говоря, подхватила его, набрала воды в казенную стеклянную вазу и поставила на своем столе на видном месте. На лице у нее не осталось и тени недавней обиды.

Теперь каждый день, приходя на работу, она первым делом меняла воду в вазе, обрезала кончик стебля, и цветок не терял свежести.

– Маша, я смотрю, роза у тебя стоит уже дней десять, наверное,— заметил однажды начальник.

– Это мне Ваня подарил.

– Я знаю. Мне интересно, почему она так долго не вянет?

– Это мне Ваня подарил,— с ударением повторила она.

– А-а! Понял.

Надо ли говорить, что сидевший тут же и не подававший вида Морозов в душе млел от удовольствия.

Когда Маша, отработав свое, уходила, ему уже чего-то недоставало. И однажды, заметив ее сборы, он недовольно буркнул:

– Ну вот, сейчас уйдет.

– А что? — настороженно спросила она.

– Просто. Скучаю.

На этот раз она собиралась дольше обычного, уже и сумочку повесила на плечо, а все не уходила. Наконец повернулась к нему, сказала ласково: «Не скучай!» — и, не переставая улыбаться, с легким сердцем пошагала прочь.

2

– Договорился: дают автобус на все воскресенье,— объявил Барчук, заходя в лабораторию. — Решили, кто едет за грибами?

– Я,— радостно откликнулась Маша,— и Ванька!

– Какой Ванька? — сразу не сообразил начальник, с недоумением глядя в ее восторженное лицо.

– Морозов,— опомнившись, официально сказала Маша.

– И всё?

– Все, кроме Аллы Мироновны,— добавила она, ни на кого не глядя.

Прибыв на место, первым делом накрыли стол, а точнее — скатерть на траве, разложив на ней содержимое сумок. Морозов и Маша сидели рядом. Он подкладывал ей лакомые куски, они запивали чаем из одного горлышка (в кружках было вино), тогда как другая его соседка, также претендующая на его внимание, после того как он попробовал морс из стоящей напротив нее бутылки, больше не притронулась к ней.

С Машей была ее собака — рослая, породистая самка ризеншнауцера по кличке Долли. Периодически она подбегала к Ивану и клала морду ему на плечо, выпрашивая подачку (хозяйка ее не баловала). Самое странное, что больше ни из чьих рук она не брала, как ни соблазняли. По этому поводу кто-то даже отпустил шуточку с намеком. Но Морозову самому было удивительно, хотя и лестно.

– Жалуемся, что плохо живем,— сказал Барчук. — А когда такое было, чтобы на природе мы пили настоящий французский коньяк и закусывали паюсной икрой. Чье это? Твое, Маша? Богато живешь!

– Вот у кого я попрошу взаймы,— подсуетился Олег.

– Сколько тебе нужно? — спросила Маша, доставая кошелек.

– Я ему сам дам, если он еще попросит,— пообещал Морозов, заставляя ее спрятать деньги. — А тебе советую брать пример с Феликса Евстратовича: я у него уже второй год клянчу миллион долларов под свою тему. Не хочешь занять?

– Пациент обращается к врачу,— отозвался начальник:— «Доктор, дайте мне таблеток от жадности, мне надо много-много!»

Подкрепившись, стали разбредаться в поисках грибов. Маша с Иваном, не сговариваясь, вместе направились в лес.

– Ты с ним не ходи!— крикнул ей Барчук. — Зачем тебе женатик, хоть и бывший? Мы найдем тебе молодого холостого парня. Да вот хотя бы Олега.

– Ох, Феликс Евстратович! Вы меня прямо в краску вгоняете. А того не видите, какие у Ивана мускулы, а какие у меня,— отшутился рослый Флягин, оттягивая кожу на своем бицепсе.

– Мне бы твои годы...

– Я тоже женатик,— помедлив, откликнулась Маша. — Бывший!

– Приворожила. Только на нее и смотрит,— глядя парочке вслед, сказала с досадой одна из девушек — та самая, что брезговала пить из горлышка после Морозова.

Другая, замужняя, вступилась:

– Он же не виноват, что ему нравятся красивые женщины.