Надежда (Сергеевна)

Рабочие ударили слитной массой, и группа распалась. Людей разметало в стороны. Каждый оказался сам за себя, стреляя почти в упор или, бросив разряженное оружие, отбиваясь голыми руками или палками и камнями, на манер дикарей. Те, еще нетвердо державшиеся на ногах, падали один за другим, порой один упавший цеплялся за другого и они валились вместе, катясь вниз по склону. И в какой-то миг возникла уверенность, что есть шанс спастись, что можно прорваться. Рой уже видел, как, пригнувшись, бежит вниз Грак, как следом за ним торопится Блук, как отступает Шоррен, как…

— Сзади!

Рой вскинул голову — и рухнул, сбитый с ног мощным ударом. Упал на землю, ударившись спиной так, что на миг в глазах потемнело. Дыхание вышибло, был миг провала сознания. Убит.

«Нет, жив», — подсказала боль. Только оглушен и поражен. К тому же придавлен упавшим телом. А над ним…

Все закончилось за те одну-две секунды, пока он был отключен и пытался осмыслить происходящее. Потом над ним задвигались, придавившее его к земле тело оттащили в сторону, и он с трудом против света опознал склонившегося над ним Итакке. Бывший ветеринар что-то спросил, тряхнул за плечо. Рой поморщился, мотнув головой.

— Ты как? Бригадир?.. Бригадир? — слова долетали издалека, как сквозь толщу воды.

— Жив, — сказал он главное. Протянул руку. Ему помогли выпрямиться. Рой встряхнул головой и плечами, как попавший под дождь пес. Сознание уже вернулось, восстановилось и дыхание. Осталось узнать, что случилось, пока он был в отключке.

— Что, — вопрос замер на губах, потому что он увидел.

Живых дикарей практически не осталось — во всяком случае, в пределах досягаемости. Но Крус-Вонючка лежал на боку, и Шоррен стоял над ним на коленях, поддерживая в этом положении. Устроить Круса иначе мешало копье, торчащее у него из спины. Самое обычное копье, зазубренный наконечник которого почти пробил грудную клетку человека насквозь, пройдя между ребрами и пропоров левое легкое в опасной близости от сердца. На губах Круса при каждой вздохе пузырилась кровавая пена, кровь тонкой струйкой стекала из уголка рта по щеке на землю, но взгляд оставался цепок и тверд.

— Рой, — шепнул-выкашлял он, сплюнув сгусток крови.

— Крус, — тот рухнул на колени перед умирающим. — Ты…

— Ты… видел… тату… — прошептал он. — Я… не мог…

— Молчи. Не говори.

— Нет, — он на миг прикрыл глаза. — Я… мы хотели… один из нас… старший…обещали…Помнишь?

Они смотрели друг другу в глаза, не замечая остальных.

— Помню. Но какой в этом смысл?

— Смысл… всегда есть… Седьмой отдел. Позывной «Енот-1». Передай…

Тот, кого все восемь лет знали, как Круса-Вонючку, обладателя самых дурно пахнущих носков, десятой дорогой обходящего душевую, судорожно закашлялся, выплевывая сгустки крови.

— Молчи. Не говори. Терпи. Я попытаюсь…

Рой коснулся рукой груди Круса в том месте, где под кожей и тканью комбинезона ощущался кончик копья. Надо было что-то делать, хотя бы попытаться, и он знал, что в любом медцентре такие раны могли бы излечить — погрузить пациента в глубокую заморозку, после чего извлечь копье, и либо отправить больного на регенерацию, дожидаясь, пока тело вырастит новые легкое и ребра, либо пересадить недостающие органы от доноров. К услугам медцентров всегда несколько киборгов, живых хранилищ редких органов, абсолютно здоровые, молодые, без вредных привычек и проблем с родственниками. Но до форта больше двадцати миль, да по бездорожью. Он умрет прежде, чем его донесут до платформы. Он уже практически умер.

— Почему?

Ответа на этот вопрос у Роя не было. Была только смутная догадка. Седьмой отдел. Мифический седьмой отдел, о котором большинство посвященных знали только то, что он существует. Но что заставило агента седьмого отдела, да еще с позывным с номером «1» пожертвовать жизнью ради человека, который его случайно рассекретил?

Крус-Вонючка задыхался. Он дышал практически одним легким, второе, наполненное кровью, сдавливало сердце, мешая ему нормально биться. Но взгляд его не отрывался от лица Роя. Это было невероятно, но мужчина был еще жив.

— Ты, — в горле заклокотало, — пойдешь… Сможешь. Сделать то, что надо… ты знаешь, что делать…

— Почему…

— Матка, — не обманул его ожиданий Крус. — Она… сумела… смогла… войти… Я хотел, чтобы ты… чтобы вы все… матке нужно тело, чтобы выйти. Перестать быть… неподвижной… Сознание…

— Что он говорит? — прошептал Итакке.

Рой отмахнулся от бывшего ветеринара.

— Крус…

Хотелось спросить о многом, но время утекало, как вода. Оно уже практически утекло. Оно кончилось, и пока Рой мучительно подбирал слова, тот, кого он восемь лет знал, как Круса-Вонючку, перестал дышать.

То есть, перестало жить его тело. Но было кое-что еще. Татуировка. Если это то, о чем он думает…

— Я должен это сделать, — сказал он больше для других, чем для себя. — Так надо.

И решительным рывком распорол на теле Круса комбинезон.

— Мать моя женщина! — присвистнул Шоррен. — Нехило его разворотило!