Надежда (Сергеевна)

Главный космопорт Вангеи бурлил, переполненный пассажирами, встречающими, провожающими, любопытствующими и праздношатающимися. Причем число провожающих сегодня превышало все мыслимые цифры, и охрана космопорта отчаялась навести порядок. А когда узнала, что за событие тут сегодня совершается, радостно присоединилась к толпе. Ибо, как стало известно из достоверных источников, сегодня на курорты Лучезарии отбывает всепланетно известная Бриллиантина Перламутровая — поэтесса, автор многочисленных любовных романов в стихах, повествующих о делах давно минувших дней. Вот уже два месяца, как из-под ее пера не выходило ни одной строки, даже черновиков и тайно слитых в инфранет набросков никому не удалось отыскать. И поклонники, привыкшие раз в две недели получать новый роман в стихах, всерьез забеспокоились — что случилось с их кумиром. А, когда услышали, что Бриллиантина Перламутровая просто-напросто нуждается в отдыхе и лечении, одновременно обрадовались и забеспокоились.

— Идет! Идет!

Благоговейный шепот волной разнесся по окрестностям космопорта. Кавалькада флайеров — личный флайер самой поэтессы, два грузовых, битком набитых вещами, два флайера с родственниками, три флаейра с друзьями, флайер с ее командой поддержки — стилист, визажист, диетолог, массажист, горничная и бета-тестер — а также четыре флайера с прессой и охрана — остановились на некотором отдалении, так что до пропускного пункта Бриллиантина Перламутровая дошла, как говорится, своими ногами. Рядом с нею трусили ее диетолог, маркетолог, два журналиста и горничная. Дорогу расчищали киборги-охранники. Прочие теснились в отдалении.

Едва завидев своего кумира, толпа поклонников ринулась вперед, как будто не спешили на поклон к звезде, а спасались от инопланетных монстров. Киборги еле успели сомкнуть ряды и включить силовое поле, отбросившее самых рьяных поклонников. Передние ряды смешались. Образовалась куча-мала — поле в самом прямом смысле слова раскидало людей, так что некоторых сбили с ног. Послышались крики, и Бриллиантина Перламутровая страдальчески закатила глаза.

— О, ужас жестокого этого мира, — прошептала она. — Навеки умолкни, печальная лира…

На людях она изъяснялась исключительно рифмованными строками.

Кое-как порядок удалось восстановить, толпа поклонников образовала живой коридор, по которому любимица миллиардов домохозяек прошествовала к терминалу. Роскошный круизный лайнер «Орден Почетного Легиона» уже висел на орбите, пассажирку на него должен был доставить челнок. Сейчас на него спешно шла погрузка многочисленных личных вещей госпожи Бриллиантины.

Та шествовала, гордо вскинув наполовину обритую, чтобы «ничего не мешало работе» голову — высокая, изящная, несмотря на свои размеры, с искусственно смоделированной фигурой, в полумаске, которая закрывала ее перенесшее восемь омолаживающих пластических операций лицо. Макияж — там, где лицо было открыто — был подчеркнуто соблазнителен, а облегающее латексное платье выдавало, так сказать, все тайны ее фигуры, которой, если честно, было слишком много. Длинное и узкое, оно позволяло делать лишь самые мелкие шажки, но госпоже Перламутровой того и надо было. Она шествовала, гордая и равнодушная, сквозь строй поклонников. Некоторые рыдали в голос, другие тянули к ней дрожащие руки:

— Как же мы будем без ваших поэтических творений! — причитала какая-то женщина. — Раньше я каждую пятницу заходила в инфранет и могла скачать очередную вашу поэму. Ваши прекрасные строки давали мне силы жить дальше — до следующей пятницы. А теперь… Мне не для чего жить! Моя жизнь пуста и лишена смысла. Скажите! — она отчаянно рванулась вперед и чуть не схватила своего кумира за подол платья. — Скажите, есть ли у нас шанс узнать, чем закончилось объяснение между Рыцарем Золотистого Шлема и Принцессой Нежное Сердце? Он все-таки признается ей в любви?

Бриллиантина Перламутровая остановилась, вперив взор куда-то в облака, повела длинными тонкими пальцами, которые она никогда не выпрямляла, чтобы с них не падали многочисленные кольца, и изрекла, закатывая глаза:

— Курорт Лучезарии мне возвратит вдохновенье, и, может, не раз мы услышим мое песнопенье!

— Так я могу надеяться? — завопила женщина. — О, вы возвратили смысл моей жизни! Пойду, обрадую мужа и в честь такого события сама закажу пиццу с суши!

Круто развернувшись, она стала проталкиваться сквозь толпу, вещая всем и каждому, что великая Бриллиантина в этом году все-таки может дописать сто семнадцатую часть пятьсот шестидесятого романа. Эти слова были встречены бурей восторга. Уточняющие вопросы посыпались со всех сторон. Секретарь и горничная еле успевали отвечать на некоторые из них.

Среди всей этой ликующей, стенающий, страдающей и благоговеющей толпы лишь один человек выделялся выражением лица. Нет, на нем тоже была написана радость, но отнюдь не радость будущей встречи с очередным стихотворным шедевром, а радость близкой разлуки. Скоро, совсем скоро несравненная Бриллиантина покинет Вангею и оставит его одного.