Надежда (Сергеевна)

— Спокойно, — Рой вскинул ладонь. — К оружию.

Шоррен уже подхватил винтовку и мягко спрыгнул на землю, прижимаясь лопатками к борту платформы. Мысленно Рой похвалил парня.

— Спокойно. Парами. На четыре стороны. Шоррен — дом. Крус — склады. Джон — гаражи. Блук, со мной. Без команды не стрелять!

Он еще надеялся, что это засада, что Натеша и ее охрана просто взяты в заложники — оставался какой-то шанс их спасти. Еще верил, что, на худой конец, найдет какие-то следы, которые помогут в поисках.

Ничего. Четыре двойки обошли поселок, со всеми предосторожностями заглянули во все углы и не отыскали ни одной зацепки. Пустота и тишина. Разве что на кухне ждали своей очереди кое-какие продукты. Создавалось впечатление, что обитатели поселка внезапно бросили свои дела и ушли.

Впрочем, кое-какие следы все-таки нашлись.

— Бригадир, в спальне разгром, — доложил Шоррен. — Все койки переворошены, но вроде все цело. Аптечки только нет.

— Аптечки?

— Я не нашел, — уклончиво ответил парень.

— В кладовой все в порядке, — добавил Крус. — Только у входа лежат мешки с мукой, грибами и репой. Как будто склад пытались ограбить. Но передатчик цел. В смысле, разобран, но не сломан. И следы.

— Следы?

— Как будто что-то несли. Что-то тяжелое. Обувь вроде наша, человеческая.

Рой кивнул, чувствуя, что сердце понемногу отпускает. У дикарей обуви не было. Так, обмотки из коры.

От гаражей донесся крик.

— Платформа пропала! — подбежал Джон. — Угнали!

Осмотр показал, что — да, действительно, двое подхватили третьего, дотащили до платформы и уехали в неизвестном направлении. То есть, направление-то было известно, по дороге, но куда и зачем? И что заставило троих людей покинуть поселок и сбежать, не оставив никакого знака? Следов сражения не было, значит, либо они внезапно решили сбежать, либо их что-то напугало.

— Дикари?

Рой покосился на Круса. Вонючка выразительно повел винтовкой:

— Дикари. Больше некому. Кто-то из наших заметил дикарей, они побросали все дела и сбежали.

Версия была хорошая, тем более что даже Шоррен не был таким уж отменным следопытом, чтобы точно сказать, как было дело. Но всем так хотелось верить в нее — что товарищи живы и здоровы, просто им пришлось срочно покинуть поселок! — что никто не стал искать других объяснений.

Док был недоволен.

— Ты с ума сошла, женщина! — напустился он на Надежду. — Я с минуты на минуту жду раненых, а она тут мне работу притаскивает!

— Человеку плохо. Сердце и… грудь. Там что-то сломалось, — не будучи врачом, она не знала, как правильно рассказать про инфаркт на чужом языке. Кроме того, у Таммо могло быть и что-то помимо него…

Таммо. Он не подавал признаков жизни, пластом лежа на платформе. Сандор остался с ним, а Надежда одна ворвалась в больничку.

— Ты не понимаешь…

— Нет, это не понимаешь ты! Ты обязан спасать всех людей! Любых! Нет ваших и наших — есть те, кому нужна помощь, и те, кто может ее оказать. И все. А «свой-чужой» — это не здесь и не сейчас!

— Что, если мне притащат раненого дикаря, я и его должен спасать? — скривился док.

— Да, если вы считаете себя цивилизованными людьми!

— Ого, какие ты слова знаешь! Тут нет цивилизации. Тут дикий мир. Мы должны подчинить его империи…

Надежда прикусила губу. Где-то она уже слышала такие слова, сказанные другим человеком, другим тоном и по другому поводу, но смысл был тот же. Дикари — и миротворцы. Местное население — и пришельцы, уверенные, что несут новый порядок. Порядок. Для кого? Для себя? Или для тех, кто и без этих «новшеств» жил и неплохо себя чувствовал?

— Этот человек — подданный империи. Вы должны ему помочь. Это ваш долг. Ваша работа. На что вы годитесь, если даже диагноз поставить не в состоянии?

— Ладно, — док, видимо, подумал, что проще пойти и самому посмотреть, кого притащила эта ненормальная. Ведь ясно же сказано — весь гарнизон рассредоточен по поселкам, а майор Гравер ушел искать дикарей в лесах. Вот-вот могут подвезти раненых… правда, пока все тихо… Но кто знает?

Все-таки ей удалось настоять на своем. Ворча и ругаясь — половины слов женщина не поняла, видимо, это был какой-то из многочисленных местных языков, ведь ей «преподавали» только интерлингву — док с помощью Сандора уволок беспамятного Таммо в больницу, почти честно предупредив, что случай безнадежный. Мол, если он умрет у меня на руках, значит, медицина здесь бессильна. Надежде бы заспорить — какая это, к черту, космическая эра в будущем, если простой сердечный приступ является смертельным недугом? — но ругаться не хотелось. Все равно она больше ничего не может сделать для старика.