Нам нужно поговорить о Кевине

– А какие группы ты сейчас слушаешь? – серьезно сказал он. – Дальше ты можешь начать выспрашивать о том, нет ли в классе какой-нибудь хорошенькой сучки, которая сидит в первом ряду и на которую у меня зудит. Таким образом ты сможешь плавно перейти к тому, что это, конечно, мое личное дело, но прежде чем завалить какую-нибудь цыпочку, мне, возможно, стоит решить подождать, пока я буду готов. Где-то в районе десерта ты можешь спросить про нарко-о-о-тики. Так, осторожненько, потому что ты не хочешь напугать меня настолько, чтоб я начал завираться, поэтому ты должна сказать, как ты сама экспериментировала, но это не значит, что мне тоже следует экспериментировать. И наконец, когда ты высосешь всю эту бутылку, ты можешь принять сентиментальный вид и сказать, как это замечательно – с удовольствием проводить время вместе, и ты можешь подвинуться на стуле, и обнять меня за плечи, и немножко их сжать.

– Ладно, мистер Ехидство, – я перестала есть салат. – О чем ты хочешь поговорить?

– Это была твоя идея. Я никогда не говорил, что хочу, блин, разговаривать хоть о чем-то.

Эта перепалка произошла как раз, когда принесли мою голубиную грудку с конфи из красной смородины, и я принялась ее резать. Кевин умел превращать удовольствие в тяжелую работу. А что касается его следующей реплики, последовавшей за тремя или четырьмя минутами молчания, то я могу лишь прийти к заключению, что он меня пожалел. Позже, в Клэвераке, он никогда не будет уступать первым; но в конце концов, в «Хадсон-Хаус» ему было всего четырнадцать.

– Ладно, у меня есть тема, – предложил он коварно, беря ярко-красный цветной карандаш из стакана с бесплатными карандашами, которые в ресторанах стали такими же вездесущими, как самокаты на улицах. – Ты вечно жалуешься на эту страну и жалеешь, что ты не в Малайзии или типа того. В чем твоя проблема со страной. В самом деле. Американский материализм?

Так же, как и Кевин, я, предлагая ему это «свидание», подозревала ловушку, но у меня впереди было первое блюдо и две трети бутылки, так что я не хотела провести это время, рисуя крестики-нолики на одноразовой скатерти.

– Нет, я думаю, дело не в этом, – искренне ответила я. – В конце концов, как сказал бы твой дедушка…

– Материалы – это все. Так что тебя не устраивает?

Ты точно будешь потрясен, но в тот момент я не смогла придумать ничего, что было бы не так с Соединенными Штатами. Меня часто ставят в тупик ситуации в таком духе: например, когда в самолете я откладываю книгу и сидящий рядом незнакомец затевает разговор и спрашивает, какие еще романы мне понравились. Я впадаю в такой ступор, что мой сосед может подумать, что засунутая в карман переднего сиденья книжка в мягкой обложке – это первое произведение, которое я прочла за свою жизнь. Я дорожила своим подозрительным отношением к Соединенным Штатам, даже если благодаря тебе я научилась неохотно отдавать стране должное за то, что она, по крайней мере, является энергичным и основанным на импровизации местом и, несмотря на внешний налет послушания, культивирует впечатляющее изобилие откровенных сумасшедших. Внезапно оказавшись не в состоянии назвать хоть одну черту этой страны, которая доводит меня до белого каления, я на секунду почувствовала, как почва уходит у меня из-под ног и забеспокоилась, что я, возможно, держала США на расстоянии не из утонченного космополитизма, а из-за мелких предрассудков.

Тем не менее в самолетах мне в конце концов приходит в голову, что я обожаю «Под покровом небес» Пола Боулза[219]. Потом я вспоминаю «Излучину реки» В.С. Найпола[220], а это всегда напоминает мне восхитительные «Женские игры» Пола Теру[221] – и все, я вновь возвращаюсь к способности читать.

– Она уродливая, – утверждаю я.

– Что именно? Янтарь полей?[222]

– Весь этот дрянной фастфуд. Весь этот пластик. Он распространяется по всей стране, словно картофельная гниль.

– Ты говорила, что тебе нравится Крайслер-билдинг[223].

– Это старая постройка. Большая часть современной американской архитектуры просто кошмарна.

– Значит, эта страна – помойка. Почему где-то еще лучше.

– Ты почти не бывал «где-то еще».

– Вьетнам – дыра. Это озеро в Ханое воняло.

– Но разве люди не показались тебе великолепными? Пусть даже просто физически.

– Ты возила меня в Азию ради узкоглазых телок? Я мог бы сам забронировать такой пакетный тур в Интернете.

– Веселишься? – сухо спросила я.

– Бывало и веселее. – Он бросил в корзину хлебный шарик. – А еще все парни, на мой взгляд, выглядели как девушки.

– А я думала, это было удивительно, – настаивала я, – как по берегам этого озера, пусть оно и вправду воняло, вьетнамцы платили мелким дельцам с напольными весами несколько донгов, чтобы взвеситься – в надежде, что они набрали несколько фунтов. Это биологически нормально.