Нам нужно поговорить о Кевине

Наверное, я купила Нюхлика, как окрестила его Селия, не только для нее, но и для себя – пусть даже по той единственной причине, что его нежная, глазастая уязвимость так напоминала мне саму Селию. Длинный, пушистый мех этого создания был похож на тонкие волосы нашей дочери, и этот пушистый шарик весом в сто пятьдесят граммов выглядел словно одуванчик: дунь на него хорошенько, и он разлетится по ветру. Когда Нюхлик поднимался на тонкие и узкие, похожие на ходули задние ноги, казалось, что он вот-вот потеряет равновесие. Он постоянно обнюхивал загаженную по углам клетку своим характерным трубкообразным и цепким носиком-хоботком, и выглядело это одновременно комично и трогательно. Он не столько бегал, сколько скакал, и его существование, ограниченное пределами его небольшого мирка, излучало тот же бодрый, неунывающий оптимизм, с которым Селия вскоре будет смотреть на свои собственные ограничения. Несмотря на то, что короткоухие прыгунчики не являются строгими вегетарианцами – они едят червей и насекомых, – огромные карие глаза придавали Нюхлику испуганный и трепещущий вид, совсем не напоминавший хищника. По телосложению Нюхлик, как и Селия, был жертвой.

Понимая, что ее питомца не следует слишком часто брать в руки, Селия робко просовывала палец в дверцу клетки и гладила его рыжевато-коричневый мех. Когда к ней приходили поиграть друзья, она держала дверь в свою комнату закрытой, а друзей завлекала более прочными игрушками. Может быть, это означает, молила я, что она учится тому, что другие люди могут быть не такими, как она. (Селия была популярна в классе отчасти потому, что проявляла неразборчивость, поскольку приводила домой товарищей для игр, которых другие дети презирали, – например, это избалованное создание с резким голосом по имени Тиа, чья мать имела наглость спокойно заявить мне, что «было бы намного лучше, если бы Тиа позволяли выигрывать в настольные игры». Селия пришла к такому же выводу, хотя ей ничего не говорили, – после ухода своей властной приятельницы она задумчиво спросила меня: «А можно жульничать, чтобы проиграть?») Глядя на то, как наша дочь защищает Нюхлика, я искала в ее лице твердость и решимость, которые указывали бы на зачатки способности защитить себя.

И все же, пусть и неохотно, но я думала вот о чем: возможно, Селия прекрасна в моих глазах, но ее очарование того рода, который посторонние люди обычно не замечают. Ей было всего шесть лет, но я уже опасалась, что она никогда не будет красивой и что вряд ли она сможет держаться достаточно властно. У нее был твой рот – слишком широкий для ее личика, с тонкими бледными губами. Трепетное выражение лица побуждало к осторожности в обращении с ней, а это было утомительно. Эти волосы, такие шелковистые и легкие, позже станут прилизанными, а золотистый цвет к подростковому возрасту потускнеет. Кроме того, разве настоящая красота не должна быть чуть-чуть загадочной? А Селия была слишком простодушной, чтобы предполагать в ней тайны и секреты. У нее было открытое лицо; есть что-то потенциально неинтересное во внешности человека, который расскажет тебе все, что ты захочешь узнать. Да, я уже могла все это предвидеть: она вырастет в молодую девушку, которая безнадежно влюбится в президента школьного совета, а он даже не будет знать о ее существовании. Селия всегда будет отдавать себя по дешевке. Позже она, будучи еще слишком молодой, съедется с мужчиной старше себя, который начнет злоупотреблять ее добротой и который бросит ее ради более пышнотелой женщины, умеющей одеваться. Но по крайней мере, она всегда будет приезжать к нам на Рождество, и будь у нее такая возможность, она стала бы гораздо более прекрасной матерью, чем я.

Кевин избегал Нюхлика – само его имя звучало оскорблением для мальчика-подростка. Он охотно ловил пауков и сверчков и бросал их на съедение в клетку – обычное развлечение для мальчишек и отличное занятие для него, поскольку Селия была слишком брезглива. Но дразнил он ее безжалостно – холодно и с каменным лицом. Ты вряд ли позабыл тот вечер, когда я подала на ужин перепелок, и он убедил ее в том, что тощая маленькая тушка на ее тарелке – это «сама знаешь кто».

Я знаю, Нюхлик являлся всего лишь домашним питомцем, пусть и дорогостоящим, и какой-нибудь печальный конец был неизбежен. Мне следовало подумать об этом, прежде чем дарить ей этого маленького зверька; хотя, конечно же, избегать привязанностей из страха потери – это все равно что избегать самой жизни. Я надеялась, что он проживет подольше, но Селии ничуть не стало от этого легче, когда случилась беда.