Наполеон

Успешное управление империей, в которую входила почти вся Европа, подразумевало достижение равновесия между работой интернационального управленческого механизма и процессом адаптации к ней местных администраций. Проблемы, связанные с различием культур, особенно часто задерживали эти процессы и сводили к нулю инициативы даже самых оптимистично настроенных руководителей. Самым главным тормозом развития Первой империи стало отсутствие, недостаточность либо непостоянство желания Наполеона начать полновесное межнациональное сотрудничество. Император, например, без малейших угрызений совести заявлял о принципиальном неравенстве в отношениях между Францией и аннексированными государствами, например Италией. Вот слова из речи, произнесенной им в Милане в 1807 году: «Граждане Италии, я для вас уже многое сделал и сделаю еще больше. Но и вы должны всем сердцем принять сторону моих французских подданных, поскольку это в ваших интересах, и принимать их как своих старших братьев». Это политическое позиционирование основывалось на предубеждении к другим культурам, которое в 1803 году побудило его заявить: «Основное в характере итальянцев — это склонность к интригам и лживость; вы недостаточно осторожно относитесь к ним». К немцам он также относился как к низшему народу. В 1806 году, в день подписания акта об учреждении Конфедерации Рейна, он сказал одному из своих советников: «Германские княжества и земли должны стать наместническими владениями, то есть колониями континентальной Империи». Наполеон требовал, чтобы Франция, а значит — он сам, одна осуществляла руководство всей Европой. В то время как короли «семьи» императора старались найти общий язык со своими подданными, поддерживая их требования, инструкции самого Наполеона были непреклонными: «Мой принцип — Франция прежде всего», — так он писал вице-королю Италии Евгению де Богарне в 1810 году.

Ницше считал, что падение этого «великого человека» объясняется тем, что в отличие от служителей искусства, которые могут укрыться в своем замке из слоновой кости, Наполеон должен был жить среди обычных людей, и в конце концов он не устоял под тяжестью их слабостей. В эссе «Воля к власти» Ницше писал, что Наполеона «развратили средства, к которым он вынужден был прибегать, и он утратил благородство своего характера». В конце концов он сам в это поверил, прислушиваясь к националистическим и популистским краснобаям. Он стал жертвой созданного им самим мифа об императоре всех французов. Закончилась его карьера «художника управления», с этих пор он был талантливым политиком. Его крах показал высочайшую уязвимость великого человека, в жизни которого случаются не только победы, но и мгновения слабости, за которые его презирают и осмеивают.

В военной области безудержный национализм Наполеона отразился и на его Великой армии. Например, император был недоволен тем, как его брат Луи, король Голландии, назначил маршалов. Он ему писал 2 января 1807 года: «Вы полагаете, что дивизионный генерал-француз захочет подчиняться маршалу-голландцу?» Через три месяца Наполеон продолжил свою мысль: «Если достоинство возможно в стране военных, то в стране коммерсантов оно невозможно. Я испытываю гораздо больше уважения к последнему амстердамскому лавочнику, чем к первому дворянину Голландии».

Во время первой, итальянской, кампании армия действовала очень успешно, пока численность сил, принимавших участие в действиях, не превышала 200 000 солдат. До 1807 года ее маневренность, хорошая обученность войск, дисциплинированность генералов и солдат позволяли Наполеону быстро реагировать на изменения обстановки и корректировать свои действия прямо в ходе сражения. Бонапарт сам признавал, что его армия 1805 года, составленная почти из одних французов, четвертая часть которой участвовала в революционных сражениях 1792–1799 годов, была «самой лучшей армией, которой я когда-либо командовал».