Наполеон

Во время одной из бесед со своим английским врачом О’Мира император изложил свой проект установления республики, который он претворил бы в жизнь после завоевания Англии. Он даже имел смелость утверждать, что сумел бы завоевать любовь англичан: «Ваши бедняки пошли бы за мной, узнав, что я тоже выходец из простого народа, что я тоже родом из бедной семьи и что всякий раз, когда я вижу человека достойного и талантливого, я его отличаю, не спрашивая, сколько у него предков дворян. Они поняли бы, что, встав на мою сторону, они избавились бы от ярма аристократии, от которого столько времени страдали. […] Одним из основных моих стремлений было сделать образование доступным каждому. Я устроил образовательные учреждения таким образом, чтобы любой человек мог учиться в них бесплатно (только девочки в их число не были включены). Все музеи были открыты для бедняков. Мои бедняки стали бы самыми образованными во всем мире. Все мои усилия были направлены на просвещение народных масс, на то, чтобы не дать им погрязнуть в невежестве и суевериях».

Свергнутый император относился к этой задаче очень серьезно, поскольку «все быстро проходит по поверхности земли, кроме мнения о нас, которое мы оставляем в Истории». Наполеон увлекся самоанализом, объясняя это тем, что «мысли созревают, как в благополучии, так и в несчастье». Проводя рукой по лицу, он вздыхал: «Прежде всего я — человек». Это состояние депрессии иногда прерывалось выплесками энергии, как, например, во время откровенного разговора с Гурго[117]: «Эх! Если бы я смог управлять Францией сорок лет, я создал бы самую прекрасную из всех существовавших в мире империй».

Гете в 1808 году сказал, что «мнение людей о Наполеоне будет улучшаться по мере того, как его будут лучше узнавать». На самом деле миф о нем как о борце за свободу стал распространяться только во время его ссылки на остров Святой Елены. «Голос с острова Святой Елены» — мысли и изречения свергнутого императора, записанные Лас-Казом и опубликованные им же спустя несколько лет после смерти Наполеона, — стала одной из наиболее читаемых книг в XIX веке. Другая книга, «Наполеон в ссылке», написанная О’Мира, также имела большой успех. В XIX веке в Европе стало модным напускать на себя вид человека, «уставшего быть самим собой». Эта болезнь пришла из викторианского века, рожденная огромной пропастью, которая пролегла между героизмом Наполеона и узким буржуазным миром, сформировавшимся в ходе промышленной революции. Шатобриан под конец своей жизни с сожалением вспоминал о «той четверти века, равнявшейся векам». Он говорил: «Упасть с высот Бонапарта и Империи к тому, что пришло к ним на смену, это пасть из реальности в ничто, с вершины горы в бездну. Разве не кончилось все вместе с Наполеоном?»

Император завещал опубликовать всю его переписку, оставив, таким образом, потомкам написанное лично им откровенное произведение: «Вот каким я должен предстать перед Историей; вот причины, двигавшие мной; вот объяснение моих поступков; вот советы, которые я оставляю потомкам, родине, всему человечеству». Убежденный, что «подлинная мудрость наций — это опыт», Наполеон искренне верил, что анализ его побед и поражений станет полезным педагогическим пособием для того, чтобы извлекать уроки из опыта всей его жизни. Его переписка представляет еще больший интерес потому, что, по словам Бальзака, «в отличие от всех биографов, младший лейтенант писал письма, еще не зная о Первом консуле, а император размышлял, не предполагая о своей жизни на острове Святой Елены».