Наше восточное наследие

Все, что сохранилось, — это память об искусстве, возможно, столь же полностью утраченном, как и средневековые витражи; как ни старались, гончары Европы так и не смогли сравниться с тончайшими формами китайского фарфора. Ценители с каждым десятилетием повышают денежную оценку сохранившихся шедевров; они просят пятьсот долларов за чайную чашку и получают 23 600 долларов за вазу с боярышником; еще в 1767 году две «бирюзовые» фарфоровые «Собаки Фо» на аукционе принесли в пять раз больше, чем «Младенец Иисус» Гвидо Рени, и в три раза больше, чем «Святое семейство» Рафаэля.115 Но любой, кто ощутил глазами, пальцами и всеми нервами прелесть китайского фарфора, возмутится этими оценками и сочтет их святотатством; мир красоты и мир денег никогда не соприкасаются, даже когда продаются прекрасные вещи. Достаточно сказать, что китайский фарфор — это вершина и символ китайской цивилизации, одно из самых благородных дел, которые сделали люди, чтобы сделать свой род простительным на земле.

ГЛАВА XXVI. Народ и государство

I. ИСТОРИЧЕСКАЯ ИНТЕРМЕДИЯ

1. Марко Поло посещает хана Хубилая

Невероятные путешественники — Приключения венецианца в Китае — Элегантность и процветание Ханчжоу — Дворцы Пекина — Монгольское завоевание — Чингизхан — Кублай-хан — Его характер и политика — Его гарем — «Миллионы Марко»

В золотой век Венеции, около 1295 года, два старика и мужчина средних лет, изможденные трудностями, нагруженные узлами, одетые в лохмотья и покрытые пылью многих дорог, просились, а затем силой пробились в дом, из которого, по их словам, они отправились двадцать шесть лет назад. По их словам, они переплыли множество опасных морей, преодолели высокие горы и плоскогорья, пересекли кишащие разбойниками пустыни, четыре раза проходили через Великую стену; они двадцать лет пробыли в Катае,* и служили самому могущественному монарху в мире. Они рассказывали об империи, более обширной, о городах, более густонаселенных, и о правителе, гораздо более богатом, чем любой из известных Европе; о камнях, которые использовались для отопления, о бумаге, принимаемой вместо золота, и об орехах размером больше человеческой головы; о народах, где девственность была препятствием для брака, и о других, где чужеземцев развлекали, бесплатно пользуясь дочерьми и женами хозяина.1 Никто не хотел им верить, и жители Венеции дали самому молодому и болтливому из них прозвище «Марко Миллион», потому что его рассказы были полны больших и удивительных цифр.2

Марк, его отец и дядя приняли эту участь с радостью, ведь они привезли с собой из далекой столицы множество драгоценных камней, которые обеспечили им такое богатство, что они заняли высокое положение в своем городе. Когда в 1298 году Венеция вступила в войну с Генуей, Марко Поло получил под командование галеру; когда его корабль был захвачен, а сам он целый год находился в генуэзской тюрьме, он утешал себя тем, что диктовал аменуэнсису самую знаменитую в литературе книгу о путешествиях. Он рассказывал с очарованием простого и прямого стиля, как он, отец Николо и дядя Маффео покинули Акко, когда Марку было всего семнадцать лет; как они перебрались через Ливанские хребты и нашли путь через Месопотамию к Персидскому заливу, а затем через Персию, Хорасан и Балх к плато Памира; Как они присоединились к караванам, медленно шедшим в Кашгар и Хотан, через пустыню Гоби в Тангут и через Стену в Шангту, где Великий Хан принял их как скромных эмиссаров с юного Запада.*

Они не думали, что пробудут в Китае больше года или двух, но при Хубилае им открылись такие выгодные возможности для службы и торговли, что они остались здесь почти на четверть века. Марко, прежде всего, преуспевал, дослужившись до губернатора Ханьчжоу. По его воспоминаниям, этот город намного превосходит все европейские города по качеству строительства и мостов, количеству общественных больниц, элегантности вилл, обилию мест для развлечений и порока, очарованию и красоте куртизанок, эффективному поддержанию общественного порядка, манерам и утонченности жителей. Город, по его словам, имел в окружности сто миль.