Наследие кельтов. Древняя традиция в Ирландии и Уэльсе

Матери Луга, Конайре и короля Артура, подобно и матерям Персея, Гильгамеша и многих других, были изолированы в специальных помещениях; в иных повестях мы не встречаем упоминаний о подобной изоляции, но мотив строгой охраны девственности будущих матерей ясно звучит и в них. Мотив заключения девушки в высокую неприступную башню тоже широко распространен в фольклорных преданиях о женитьбах, и ниже мы обратимся к ирландской легенде о невесте, заключенной в «прекрасную сверкающую беседку, стоящую на столпе на морском берегу». Мы уже упоминали об устройстве двора в Таре и, в частности, о Дворце Одинокого Столпа, который Кормак Мак Арт специально выстроил для своей дочери. Мотивы подобной изоляции в повестях сильно варьируются — замужество девушки или сын ее принесут смерть или иное несчастье ее отцу, матери или властителю тех мест, либо существует предсказание, что знатная девушка выйдет замуж за простолюдина или станет супругой солнца[730]. Однако сам мотив заключения подсказывает сравнение со множеством обычаев по всему миру, восходящих к почти всеобщей вере, что в определенные периоды — полового созревания, менструации и рождения ребенка — женщина не полностью принадлежит к этому миру. В такие периоды она одновременно священна и нечиста, а потому способна нанести вред как себе, так и всему обществу. Однако под контролем ритуала это состояние может оказаться и источником блага. По обычаю, женщин в такие периоды изолировали от общества, заключали в особые хижины, им было запрещено касаться земли либо солнце было для них под запретом. Это строгая табуированность, как у божественных царей или жрецов. «Так называемая “нечистота” девушек в пубертатный период и сакральность жрецов, по сути, одно и то же. Это просто разные проявления некой тайной энергии, которая может нести как добро, так и зло». В самых отдаленных друг от друга районах земного шара существуют предписания, что в период созревания девушку надлежит изолировать от общества на несколько дней, месяцев или даже лет, причем местом ее ритуального заключения порой бывает темная клетка, поднятая над землей, или гамак, подвешенный к крыше. «Тем или иным способом достигается эффект подвешенности, приподнятости, т. е. помещения девушки между небом и землей»[731].

В повести о зачатии и рождении героя происхождение его остается загадкой. Так, Мерлина называют «ребенком, у которого нет отца»[732], и, если понимать это буквально, получается, что он родился, не будучи зачат. В других случаях загадка не в отсутствии причины, а в поразительной многочисленности противоречивых причин, ведущих к результату, для достижения которого, как подсказывает здравый смысл, было бы достаточно одной-единственной из них. Есть и другие загадки. Например, валлийский Ллю, судя по тексту мабиноги, появился из последа, оброненного матерью[733]. Но если так, то его можно назвать и рожденным матерью, и не рожденным ею. Ирландский герой Фурбайде, как считается, также не был рожден своей матерью, но вышел наружу через ее бок[734], подобно Голлу Мак Морне, Юлию Цезарю, египетскому богу Сету, Индре и Будде[735]. Вообще индийские боги появлялись на свет самыми неожиданными способами: через лоб, руку или подмышку[736]. Вспомним, у Шекспира ведьмы уверяют Макбета, что он не может быть убит тем, кто «женщиной рожден». Этот мнимый парадокс разрешается, когда Макбет узнает, что Макдуфф был «из чрева матери исторгнут до времени» и что лес, который не есть лес, способен двигаться. Вот на этой тончайшей грани между бытием и небытием как раз и являются боги, и невозможное становится возможно.

3

Новорожденный герой, как правило, кому-нибудь да мешает и потому рискует быть убитым в первые же часы и дни своей жизни. К уже приведенным примерам можно добавить повесть о Ньяле Девять Заложников, которого мачеха из ревности бросила голым на зеленом лугу возле Тары. Только через три дня поэт Торна нашел его там, взял к себе и выкормил[737]. Моранн, которому впоследствии суждено было стать главным судьей Ирландии, родился в сорочке, и его отец, усмотрев в этом дурной знак, велел двум своим слугам бросить новорожденного в море. Слуги отплыли подальше от берега, но едва опустили младенца в воду, как волна прорвала «сорочку» и ребенок неожиданно произнес: «Велика мощь волны». Потрясенные слуги не посмели утопить младенца и оставили его возле дома кузнеца, который выкормил его, воспитал, а много лет спустя вернул родному отцу[738]. Мать Талиесина, Керидуэн, зашила новорожденного младенца в кожаный мешок и пустила по реке Диви. Река вынесла Талиесина к морю, где его нашел Элфин возле запруды отца своего, Гвидно Гаранхира[739].