Наследие кельтов. Древняя традиция в Ирландии и Уэльсе

То, что Китинг связывает Тлахтгу с праздником Тары, соответствует средневековым свидетельствам о трех главных праздниках года в Ирландии — в Уснехе, в Тайльтиу и в Таре[460]. Сакральные ритуалы — прерогатива представителей первых трех функции, поэтому естественно, что Тлахтга, представляющая Мунстер, и соответственно, четвертую функцию, не должна обладать независимым статусом, необходимым для проведения в ней ежегодного четвертого праздника. Тот факт, что собрания в Уснехе и в Тайльтиу, т. е. в местах, ассоциируемых с половиной Конна, маркировали летние праздники, Бельтан и Лугназад, тогда как сакрализованные пункты, отмечающие зимние праздники, располагались в южной половине острова, подсказывают, что север ассоциировался с летом, юг же — с зимой, и в свете этого уместно вспомнить, что именно зимой простой люд должен был оказывать знати гостеприимство. В Древней Индии север означал день, а юг — ночь, север — мужское, юг — женское, весна и лето при этом соотносились соответственно со жречеством и военной знатью, а сезон дождей — с простым народом[461]. Однако мы не располагаем данными о существовании анологичной систематизации в кельтских странах, и инверсии, о которых мы говорили выше, лишают гипотетические построения всякого смысла. Близость сверхъестественного элемента ночью и зимой предполагает корреляцию этих двух периодов, а равно и юга с Иным миром. Опять-таки, Иной мир изображается как страна вечного лета, особенно когда на земле царит зима.

Учитывая несовпадения между двухчастной и четырехчастной концепциями срединной области и ее центров, остается лишь повторить, что сосуществование противоречивых космологических систем характерно не только для кельтской традиции.

4

Столицы областей Ирландии имеют с центром много общих черт. Почти все они располагались на естественных холмах или хотя бы на искусственных насыпях. И все были местами погребения, что роднит их скорее с нашими церквями, нежели с дворцами. Подобно церквам, они посвящались памяти их основателей, которые, как обычно считалось, были в них погребены. Применительно к ирландской традиции уместно говорить не столько об основателях, сколько об основательницах, поскольку в основном это были женщины[462]. В центре страны такой женщиной-покровительницей оказывается в Уснехе — Эриу, в Таре — Tea, в Тайльтиу — Тайльтиу, а в Тлахтге — колдунья Тлахтга. Сама Эмайн Маха, столица Ульстера, была основана богиней войны Махой, Наас был местом погребения Наас, жены Луга, в то время как Круахан, столица Коннахта, по преданию, назван так в честь Круахи, служанки, сопровождавшей Этайн, когда та была похищена Мидиром из Племени богини Дану[463]. Имена и подвиги женщин фигурируют также в повестях о менее известных местах, таких как Кармун в Лейнстере, о котором ниже мы поговорим подробнее. А пока, продолжая аналогию с церквями, можно сказать, что большинство ирландских центров были своего рода «храмами богинь», подобно религиозным центрам поздней Галлии.

В большинстве случаев женщины-основательницы, вроде Кессар, которая первой прибыла в Ирландию, жили недолго и умирали безвременно. Так, у Тальтиу разорвалось сердце, когда она расчищала долину, получившую впоследсгвии ее имя, Кармун умерла в изгнании от тоски, и «смерть явилась к ней в облике весьма непотребном». Маха умерла, подарив жизнь двум близнецам, после того как ее, беременную, заставили соревноваться в беге с конями короля. Талахтга была похищена тремя сыновьями Симона Мага, но сумела впоследствии убежать от них, на холме, который носит теперь ее имя, она произвела на свет тройню и умерла, и там, где было найдено ее тело, позднее построили крепость. У ирландцев до сих пор бытует поверье, что тем, кто умер жестокой и насильственной смертью, нет покоя и в могиле, а во многих регионах мира люди особенно боятся покойниц, умерших во время родов, и их могил[464]. Кельты разделяли этот страх, о чем свидетельствует тот факт, что таких покойниц даже запрещалось хоронить на кладбищах, основанных некоторыми кельтскими святыми[465]. Подобные соображения сближали места, о которых у нас идет речь, с миром сверхъестественного, священного, придавая особую значимость словам и ритуальным действиям, там совершаемым.