Наследники господина Чамберса

Стали восхищаться деревней, стремиться к природе, в садах и парках воздвигали «алтари дружбы». Крестьянские праздники посещались знатными дамами, щеголявшими в простых платьях «а ля Жан Жак».

Конечно, все это носило чисто внешний характер, как и всякая мода.

Но если Руссо становился моден, то одновременно с этим углублялись противоречия между ним и многими из его собратьев-философов.

Дидро, говоря когда-то, что они с Жан Жаком пойдут разными путями, оказался прав.

Руссо и когорта энциклопедистов по-разному смотрели на многое и с течением времени противоречия между ними углублялись.

Мы видели, что Дидро был искренне удивлен отказом Жан Жака от пенсии. Изумление его возросло еще больше, когда Руссо переселился в Эрмитаж.

Философы не представляли себе жизни без встреч в кафе и салонах, без споров и публичных обсуждений животрепещущих проблем. Они не понимали, как можно «похоронить себя» в глуши, вдали от общества, и называли своего коллегу-отшельника не иначе как сумасшедшим. Они не скрывали своего мнения от Руссо, донимая его посланиями, подчас весьма едкого содержания.

Жан Жак, крайне самолюбивый и обидчивый, не собирался этого терпеть.

На насмешки он отвечал резкостями, что усиливало разлад и умножало число его недоброжелателей.

Здесь особенно много «поработал» новый друг Дидро, литератор Гримм, человек честолюбивый и черствый, стремившийся разрушить дружбу Жан Жака с главным редактором «Энциклопедии».

Возможно, если бы дело ограничивалось чисто личными недоразумениями, до полного разрыва не дошло бы. Но положение до крайности осложнили идейные разногласия, кипевшие вокруг «Энциклопедии», разногласия, в которых Руссо стоял на иных позициях, чем его старый друг. Об этом будет подробно рассказано в следующей части, посвященной «Энциклопедии», сейчас же заметим, что все указанное в совокупности привело к полному обособлению Руссо; он порвал отношения с Вольтером, Дидро и многими другими, и отношения эти восстановлены не были.

Под влиянием интриг Гримма, сумевшего настроить против Руссо мадам Эпине, писатель оказался вынужденным срочно покинуть Эрмитаж и зимой 1757 года перетаскивать по декабрьскому снегу свои жалкие пожитки в Монморанси, где старый знакомый предоставил в его распоряжение полуразвалившийся дом.

В Монморанси из-под пера Руссо вышли два произведения, являющиеся вершиной его творчества: «Эмиль, или О воспитании» и «Общественный договор».

Может удивить: как человек, отдавший своих малюток в приют, мог написать книгу о воспитании? Ведь очевидно же, он не любил детей!

Но такая предпосылка не верна.

Это видно из многих его высказываний, но еще больше из самой книги.

А что касается приюта…

Он очень хорошо ответил одной даме, обвинившей его в бесчувственности:

— Сударыня, природа всем доставляет пропитание; но класс богатых, то есть ваш класс, отнимает хлеб у моих детей!..

Руссо везде доказывал, что человек от природы добр, но плохие общественные условия портят ему жизнь и извращают его поступки. Это утверждал он в своих трактатах. Это же с особенной убедительностью прозвучало в «Эмиле».

— Хорошо воспитывать детей, — сказал он как-то, — можно будет лишь тогда, когда общество станет иным.

В книге же своей он попытался доказать, что люди станут иными, если улучшится их воспитание.

Начинать надо с начала.

Прежде всего — создать прочную семью. О каком воспитании можно говорить в среде, которая не знает духовной близости супругов и где детей с грудного возраста препоручают кормилицам, а затем аббатам? Родители^ не должны уклоняться от своих естественных обязанностей; вместо того чтобы бросать ребенка на руки прислуги и заражать его с юных лет предрассудками, они обязаны помочь ему стать человеком и гражданином. Физическая закалка, стойкость к лишениям, мужество, трудолюбие — вот качества, о выработке которых у подростка нужно заботиться в первую очередь. Никогда не следует насиловать юную душу, утомляя воспитанника чтением бесполезных книг и заучиванием схоластических правил; надо развивать и совершенствовать его естественные наклонности в лаборатории природы, за плугом земледельца и верстаком ремесленника.

Физический труд облагораживает, он в равной мере необходим и ребенку и юноше; королем или принцем может быть всякий, а человеком — лишь тот, кто работает. Богат ты или беден, силен или слаб, но если ты воспитан трудом — тебе не страшны изнеженность света и приманки фешенебельного общества, они не развратят тебя и не уведут с правильного пути, каковым бы ни было твое будущее.

А что касается будущего…

Здесь Руссо смотрит много дальше и прозорливее большинства современников и видит то, чего не видели другие. Как и Вольтер, он не сомневался в скорых потрясениях. Но для него они гораздо более зримы и осязательны, он лучше представляет их себе.

В «Эмиле» Жан Жак обращается к своим согражданам с замечательным пророчеством: