Наследники господина Чамберса

— У нее нельзя говорить ни о внутренних делах, ни о внешних, ни о придворных, ни о городских, ни о политике, ни о финансах, ни о войне, ни о мире, ни о религии, ни о метафизике, ни о грамматике, ни о музыке…

Конечно, это шутка. Но не без доли истины.

Тем не менее салон процветал.

Завсегдатаями его были, кроме уже упоминавшегося Мармонтеля, Гельвеций, Даламбер, Гольбах. Часто здесь появлялся также застенчивый молодой человек, который больше слушал, чем говорил, и краснел, когда к нему обращались.

Он был очень скромен, хотя и принадлежал к знатной фамилии.

Полное имя его было Ан Робер Жак Тюрго, маркиз де л’Ольн.

Род Тюрго, так же как и род Монтескье, сочетал в себе традиции «дворянства шпаги» и «дворянства мантии» — военной и сановной аристократии. Отец будущего физиократа многие годы занимал должность купеческого старшины Парижа, что приносило ему гораздо больший доход, нежели земли близ родового замка.

Впрочем, с доходами в целом в роду маркизов де л’Ольн было не слишком густо, и когда 10 мая 1727 года появился на свет Ан Робер Жак — третий мальчик в семье, родители решили, что ему в грядущем не остается ничего, кроме духовной карьеры.

Ребенок рос, и отец убеждался, что перст судьбы указал правильно. Необыкновенная замкнутость мальчика, сосредоточенность и любовь к науке делали его совершенно непригодным для светской жизни.

Он блестяще окончил уже известный нам коллеж Луи ле Гран, затем семинарию Сен-Сюлытис и, наконец, поступил на богословский факультет Сорбонны. Здесь он учился не менее прилежно, чем в Луи ле Гран, но, окончив факультет в 1751 году, вдруг отказался от духовной карьеры.

Конечно, это произошло не «вдруг». Видимо, учеба на богословском факультете открыла глаза Тюрго на смысл религии. Человек до предела искренний и честный, он сказал както одному из друзей:

— Я не хочу всю жизнь носить маску.

Это не значит, что Тюрго, стал атеистом, нет, полностью с идеей бога он не расстался, но церковь навсегда потеряла его. Тем более, что уже в эти годы он живо интересовался экономикой и философией, кое-что писал и завел дружеские отношения с Даламбером и видными поосветмтелями-физиократами Кене и Гурне.

Отказавшись служить церкви, Тюрго был вынужден подумать о какой-то иной службе. Он поступил в парижский парламент и проработал там свыше девяти лет (1752–1761), вполне довольный своей судьбой. Из биографии Монтескье мы помним, как много свободного времени оставляла чиновникам парламентская деятельность. Тюрго использовал это время как нельзя лучше. Он много читал, переводил с английского, а с 1756 года установил весьма тесный контакт с «Энциклопедией», для которой написал ряд ведущих статей. Справедливо считая, что знакомство с родиной и другими странами обогащают ум и расширяют кругозор, Тюрго в эти годы также путешествовал. Он сопровождал Гурне в его инспекционных поездках по Франции и побывал в Швейцарии, где познакомился с Вольтером.

«Фернейский патриарх» оценил по достоинству молодого ученого и тут же написал о нем Даламберу, утверждая, что «…никогда не видел более любезного и образованного человека и притом обладающего, что является довольно' редким среди метафизиков, очень изысканным и здоровым вкусом…».

Великий просветитель, как обычно, был прав. Тюрго вполне доставало и образованности, и любезности, а уж о «здоровом вкусе» и говорить не приходится. Стоит познакомиться с его научными убеждениями, вполне сложившимися к этому времени, чтобы согласиться с репликой Вольтера.

Тюрго был очень разносторонним мыслителем, и, чем бы он ни занимался, везде была видна его яркая индивидуальность. Он увлекался физикой, специально изучая теорию тепла; этимологией, дав новые мысли и определения в языкознании; философией, выдвинув и здесь ряд новых идей. Как философ, он создал свою теорию познания и был предшественником Сен-Симона в области некоторых социальных формулировок; на него же, как на своего философского предтечу, до сих пор указывают позитивисты.

Для нас особый интерес представляет экономическое учение Тюрго, учение, которое он будет всеми силами стремиться провести в жизнь, сначала в рамках одной из провинций Франции, затем — в масштабах всей страны.

Хотя сам Тюрго происходил из дворян, мы видели, что его семья была уже сильно подвержена новым капиталистическим веяниям. И сам он, как теоретик, выражал интересы отнюдь не привилегированных сословий Франции, напротив, ему были близки чаяния новой, поднимающейся буржуазии, в особенности ее земельных слоев.