Наследники господина Чамберса

Она принялась «раскрывать глаза» королю.

Людовик XVI, всего лишь несколько месяцев назад утверждавший, что во всем королевстве только он и Тюрго по-настоящему любят народ, не устоял.

Впрочем, он и сам понимал, что давно уже пора кончать.

Догадываясь о своей судьбе, Тюрго пытался добиться аудиенции у короля, но безуспешно.

Письма, которые он посылал Людовику, оставались без ответа.

Наконец 12 мая, к радости всех врагов министра-реформатора, ему вручили отставку.

Последние годы жизни Тюрго провел вдали от людей, занимаясь любимой наукой. Но потрясения прошлых лет не могли не сказаться на его здоровье. Как и Гельвеций, он умер, не достигнув старости, в возрасте всего 54 лет.

Это произошло в марте 1781 года.

Что же касается его реформ, то все они одна за другой были отменены сразу же после его отставки.

Золотая мечта энциклопедистов о «просвещенном монархе» так и не претворилась в действительность. Мирное преобразование Франции не состоялось.

Впереди была революция.

Часть III В ЛИТЕРАТУРНОЙ РЕСПУБЛИКЕ

1. НАЧИНАТЬ ТРУДНЕЕ ВСЕГО

Так, мы познакомились с ведущими представителями славной плеяды энциклопедистов.

^ Теперь самое время перейти к рассказу о их бессмертном труде.

Для этого, в первую очередь, нужно снова вернуться к главному герою нашей повести, к Дени Дидро.

Вы не забыли, читатель? Мы расстались с ним в ту пору, когда, чуть освободившись из Венсеннской тюрьмы, с едва начатым «Проспектом», он собирается засучив рукава приступить к редактуре «книги книг».

Но ведь пока что «книги книг» еще нет.

Значит, надо начинать. А начинать труднее всего.

Эту истину Дидро осознал не сразу.

Доказывая свою правоту издателю Лебретону, склоняя на свою сторону старого министра Дагессо или ораторствуя перед друзьями в кафе «Регентство», он наивно представлял себе, что «Энциклопедия» почти готова: раз ясна основная мысль, значит, дело сделано!

Но едва Дени вышел из тюрьмы, как тут же убедился, что до сих пор тешил себя сладкими, но совершенно безосновательными иллюзиями: ни ясности, ни простоты не было и в помине. И чего стоили его «Проспект», согласие Лебретона, если не было ни материальной основы, ни коллектива сотрудников, ни твердой уверенности, что «Энциклопедия» будет печататься?..

Относительно материальной основы вскоре выяснились следующие малообнадеживающие обстоятельства.

Лебретон сладко пел, покуда прочно не связал Дидро и Даламбера моральными обязательствами. После этого он вдруг заговорил совершенно по-другому. Он стал уверять, что «Энциклопедия» разорит его, что, не имея возможности самостоятельно поднять ее, он вынужден договориться о совместной издательской работе с несколькими компаньонами, вследствие чего личные его прибыли снижаются чуть ли не до нуля. И поскольку он решил «пострадать из идейных соображений», то и сотрудники «Энциклопедии» не должны претендовать на многое: редакторам-организаторам придется довольствоваться более чем скромным вознаграждением и при этом внушать авторам, что главное в работе не деньги, но почет и моральное удовлетворение!..

Когда издатель довел до сведения редакторов свои столь ловко сформулированные «принципы», оба редактора дружно расхохотались.

— Ну что, — заметил Даламбер, — не говорил ли я вам, мой Дидро, что сей книжный бог просто грабитель?

— Положим, вы ничего подобного мне не говорили, — возразил Дидро. — Что он не ангел, как и всякий издатель, это вполне естественно. Но теперь ведь у нас нет выбора. Коль скоро ввязались в такое дело, да притом, действительно, из идейных соображений — в этом каналья прав, — придется идти на жертвы.

— Мы-то пойдем, а вот другие?

— Полагаю, другие не более алчны, чем мы, если только речь идет о подлинных философах.

Дидро оказался прав.

Вскоре, несмотря на нищенские условия оплаты, вокруг двух редакторов начал складываться маленький, но дружный коллектив. Верный Руссо согласился писать статьи не только по музыке, но и но вопросам социально-экономическим, которые в то время начинали его интересовать все больше и больше. Отделы литературной критики и искусства взял на себя Мармонтель, географией занялся известный путешественник Ла Кондамин, теологию (редакторы понимали, что без нее в условиях жестокой цензуры не обойтись)’ отдали на откуп либеральным аббатам Ивону, Морелле и Праду.

Всего набралось человек двадцать.

Сразу же нужно сказать несколько слов об одном из них, который выделялся своей необыкновенной трудоспособностью, какой-то особенной жадностью к работе и стал вследствие этого незаменимым помощником Дидро с начала и до конца, от буквы «А» до последнего тома гравюр и таблиц.

Речь пойдет о шевалье де Жокуре.