Младший сын в дворянской семье, Жокур с детских лет обладал большой тягой к науке. Он учился в Женеве, Кембридже и Лейдене, многое почерпнул у своих профессоров и рвался применить полученные знания на практике. Тут-то и подоспел Дидро с его «Энциклопедией». Жокур с радостью стал сотрудничать в новом издании. Он писал статьи по естествознанию, физике, химии, философии, политической экономии, истории. Но главное, он не чуждался никаких видов работы: он переписывал, читал, исправлял чужие статьи, дописывал недописанные, редактировал, рецензировал, корректировал.
«В течение шести или семи лет, — писал о нем Дидро, — Жокур проводил время среди полудюжины конторок, читая, диктуя, работая как невольник по тринадцать-четырнадцать часов в день, и это ему до сих пор еще не надоело. Когда ему говорят, что предприятие непременно будет иметь конец, он падает духом и перспектива предстоящего освобождения от такого приятного бремени наполняет его сердце отчаянием…»
Конечно, подобный сотрудник явился кладом для «книги книг».
Дидро прекрасно понимал, что следует привлечь хотя бы на ограниченное число статей ученых и философов, пользующихся мировой известностью.
В эти годы достигли зенита славы Монтескье и Бюффон; в 1748 году, как мы уже знаем, вышел «Дух законов», год спустя — первый том «Естественной истории». Монтескье, больной и полуослепший, откликнулся на призыв «Энциклопедии» и дал превосходную статью «Вкус», написанную в обычной для него логической и блестящей манере.
С Бюффоном договориться оказалось труднее.
Великий биолог был очень своеобразным человеком. Его постоянный девиз гласил: «Истинное счастье в спокойствии». Стиль жизни Бюффона вполне соответствовал этому изречению. Натуралист не любил общества, избегал споров и дискуссий, чурался салонов и кафе, предпочитая одиночество, зелень лесов и рощ, а к этому — письменный стол, перо и чистый лист бумаги. Став смотрителем королевских садов, он осуществил свою мечту и отгородился от всего остального мира. Подобного оригинала привлечь в число сотрудников «Энциклопедии» было не легко. Он, правда, обещал Даламберу статью «Природа», но так затянул с ее написанием, что ко времени она не поспела. Впрочем, если знаменитый биолог сам почти не принял участия в «Энциклопедии», он дал ей своего верного соратника и помощника Добентона, который будет руководить естественно-историческим отделом «книги книг».
Не лучше, чем с Бюффоном, обстояло и с Вольтером.
Казалось бы, самый знаменитый из просветителей, всем своим творчеством был предназначен для «Энциклопедии»* А между тем Вольтер далеко не сразу стал в ней сотрудничать. И даже на первых порах относился к ней с известным презрением. Он вообще не уважал произведения подобного рода, называя их «компиляциями», и единственное исключение делал для словаря своего любимца, Пьера Бейля.
Правда, и главные энциклопедисты, Дидро и Даламбер, тоже поначалу недооценили Вольтера. Они считали его не очень серьезным поэтом и не думали, чтобы он мог принести существенную пользу их труду.
Во всяком случае, имя Вольтера не фигурирует ни в «Проспекте», ни в первых томах «Энциклопедии». Он не был лично знаком с Дидро и не очень интенсивно переписывался с Даламбером. Он не знал энциклопедистов и не имел с ними никаких дел; в сороковых годах их среда была ему совершенно чужой.
В этом нет ничего удивительного, если мы вспомним, что Вольтер в течение ряда десятилетий был оторван от Парижа. И позднее, находясь в фернейском «убежище», он далеко не сразу вошел в литературную жизнь столицы. Зато, когда вошел в нее… Впрочем, это уже новая глава в истории «Энциклопедии» и рассказана она будет в своем месте.
Почти с самого начала к энциклопедистам примкнул Тюрго. Друг Даламбера и философ, он не мог остаться равнодушным к их коллективному труду, и его статьи по экономике и филологии вскоре займут одно из виднейших мест в «Энциклопедии».
С согласия Даламбера Дидро решил дать новому труду весьма необычное для того времени название: «Энциклопедия, или Толковый словарь наук, искусств и ремесел».
Совершенно новым было включение «ремесел».
До сих пор ремесла считались недостойными занимать место в словарях. И Бейль, и Чамберс, не говоря уже об их предшественниках, начисто исключали промышленность из сферы предметов, подлежащих рассмотрению в их работе.
Дидро, сын ремесленника, смотрел на дело совершенно иначе. Он считал, что промышленность — основа хозяйства страны, а раз так, то она имеет не меньшее право на изучение, нежели наука и искусство.
Но одно было считать, а другое — сделать.
Кто и что знал о ремеслах из авторов «Энциклопедии»?
Никто и ничего.
Поэтому Дидро взял новый раздел целиком на себя.
Прежде всего он составил список главных мастерских и мануфактур Парижа и всей страны. Затем стал устанавливать связь с мастерами.
Он посещал их заведения, проводил там целые дни, всматриваясь в их работу и беседуя с ними во время перерывов,