Наследники с Пайнэппл-стрит

Джорджиане отчаянно хотелось стать лучше, но предстояло еще очень много работы. Билл Уоллис предложил ей план основания фонда и помещения в него первого миллиона с ее счета. Он согласился участвовать в работе правления фонда, и Тильда тоже. Втроем они смогут обговаривать гранты некоммерческим организациям, и Джорджиана надеялась, что со временем они будут перечислять в фонд все больше и больше денег с ее счета, пока ее траст не исчезнет совсем.

Она все еще думала о Брэди, все еще думала об Амине. Иногда гадала, всегда ли будет относиться к Брэди именно так. Или со временем осознает, что он был старше и обладал большей властью, следовательно, мог проявлять нечестность в отношениях с ней. Верны ли ее догадки, она не знала. Но пока просто надеялась, что у Амины все хорошо и она обрела покой. Джорджиана знала, что когда-нибудь их пути могут вновь пересечься, что они будут работать бок о бок ради того же самого общего блага, и ей нравилось думать, что это обрадовало бы Брэди. Что его наследие на земле, каким бы сложным оно ни было, удвоилось в его отсутствие, что две половинки его сердца объединились в одном и том же стремлении и что вся любовь, которую он дарил Джорджиане, выльется во что-нибудь по-настоящему хорошее.

21. Дарли

Дарли и Малкольм собирались встретиться с Саем Хабибом и выпить вместе с ним. Она нанесла духи на запястье, подкрасила ресницы, расчесала волосы до блеска и надела через голову цепочку со святым Христофором.

Мать Малкольма носила золотой медальон святого Христофора все время, что Дарли знала ее. Выгравированный в центре медальона человек опирался на посох и нес на плече ребенка. Сунджа объяснила Дарли, что, согласно преданию о святом Христофоре, этот великан помогал людям переправляться через реку в безопасные места. И что этот святой – покровитель путешественников.

Когда Малкольму было двенадцать лет, он участвовал в футбольном турнире на расстоянии трех часов езды от места, где они жили, поэтому Сунджа и Ёнго уложили вещи в машину, ярко-зеленый «форд-эксплорер», и повезли сына играть в футбол. На полпути какая-то фура, подлетающая на скорости шестьдесят миль в час к нью-джерсийскому пункту взимания дорожной платы, не сумела затормозить и врезалась в бок машины Кимов. «Форд-эксплорер» отлетел, перевернулся, снова встал на колеса, и его с диким скрежетом занесло к отбойнику, где он и остановился. Рассказывая об этом, Сунджа широко открывала глаза, и казалось, будто она все выдумала. Когда она повернулась посмотреть на Малкольма, сидевшего сзади, он все еще был пристегнут и по-прежнему держал двумя руками «геймбой». Вцепившийся в руль на водительском месте Ёнго ничуть не пострадал. Все трое открыли дверцы и с дрожью обнялись, вцепились друг в друга на обочине шоссе. Ни у кого из них не было ни царапины, ни синяка, ни растяжения. Приехавшие парамедики осмотрели их, подоспела полиция составить протокол, прибыла пожарная машина, вызванная в целях предосторожности. Осматривая «форд-эксплорер», фельдшер «скорой» обнаружил только одну странность: медальон со святым Христофором, который Сунджа носила на шее, теперь висел на зеркале заднего вида.

В день свадьбы Дарли Сунджа подарила ей такой же медальон, и Дарли надевала его всякий раз, когда куда-нибудь летела, отправлялась в длинную поездку на машине, когда ей требовалась лишняя толика удачи. Они с Малкольмом шагали по усыпанным листьями тротуарам Уиллоу-стрит на встречу с Саем, медальон грелся на груди у Дарли, она была в хорошем настроении. Белые облачка ее дыхания растворялись в холодном воздухе, подол длинного пальто красиво развевался при ходьбе, на улицах слегка пахло древесным дымом. Дарли чувствовала, что ей сопутствует удача. Она взяла Малкольма за руку.

Дарли и Малкольм провели неделю, как при лихорадочной подготовке к экзамену, стараясь узнать о Сае Хабибе все, что только могли. Сай занимал должность старшего вице-президента отделения по проблемам политики и промышленности компании «Эмирейтс Эйрлайн». Он начал с программы подготовки выпускников в «Бритиш Эйруэйз», затем был принят на работу в «Кэсей Пасифик». И оказался таким талантливым, а его репутация – такой блестящей, что «Эмирейтс» переманили его на специально созданную должность. Сай служил наглядным примером притягательности авиационной отрасли: основой его успеха было отнюдь не происхождение, он не опирался на банковскую иерархию, успех явился как награда за остроту ума и увлеченность.