Наследники с Пайнэппл-стрит

– Нет, будут только те, кто учился в нашей школе. Лина, Кристин и так далее. – Джорджиана втиснулась в кожаное платье и сразу же взмокла. Столько разговоров о том, что не стоит носить белую обувь после Дня труда, а ведь кожаные платья после первого апреля еще менее практичны. Джорджиана стащила платье, уронила его на пол и продолжала рыться в дальних рядах нарядов с блестками. Она была в лифчике и трусах и сознавала, что расхаживает перед матерью почти голышом. Забавно было думать о том, как похожи их тела и в то же время какие они разные. Видя мать на пляже и в примерочных, Джорджиана знала, как она сама будет выглядеть через сорок лет. Фигуры у них были одинаковые – рослые, с узкими бедрами, широкими плечами и маленькой грудью. Живот у матери стал мягким и сморщенным и слегка топорщился там, где помещались три младенца, а у Джорджианы живот был плоским, и его рыхлость объяснялась перебором пива на выходных. Джорджиана выглядела крепче, но понимала, что мать поддерживает на удивление хорошую форму для ее возраста и что ее подтянутость – свидетельство силы воли, и основным мотивирующим фактором был отказ расстаться с собранной за сорок лет коллекцией одежды.

Наконец Джорджиана остановила выбор на золотом платье с глубоким вырезом, босоножках из усеянных стразами ремешков и на высоких шпильках, больших темных очках от «Шанель» и шляпе с леопардовым принтом. Ей хотелось взять на время что-нибудь из украшений – было среди них кольцо с рубином величиной с мармеладку, – но даже щедрость ее матери имела свои пределы.

Себастиан собирал всех у себя в квартире в Ист-Виллидж перед ужином, чтобы затем отправиться в Брайтон-Бич на арендованном для вечеринки автобусе. В программе значилось посещение русского дансинга, и Джорджиана невольно восхитилась приверженностью ее друзей заявленной теме. Мужчины расстегнули рубашки так, что наполовину обнажили грудь и выставили напоказ толстые золотые цепи. Женщины нарядились во всевозможные меха и кожу, несмотря на жару, но как-то так получилось, что «олигархический шик» преобразился у них скорее в клубные образы девяностых – с глазами, скошенными к вискам жидкой подводкой, огромными начесами и каблуками высотой пять дюймов.

В салоне автобуса был устроен бар с водкой, шейкерами и большими бутылями шампанского, а когда водитель включил мигающие разноцветные огни, Джорджиане показалось, что она пьяна уже сейчас, в семь вечера, и дорога под колесами вдруг стала ухабистой. Вместе с Линой и Кристин Себастиан пригласил их обычную компанию и его соседа по комнате на первом курсе, Кертиса Маккоя. Джорджиана с Кертисом была едва знакома, но помнила, как однажды ездила с Линой к его родным на Мартас-Винъярд и узнала, что им принадлежит целый охраняемый жилой комплекс и что в домах на этой территории проводят лето семьи Клинтона и Обамы. Кертис принадлежал к богачам более высокого уровня. Его отец занимал руководящий пост в оборонной компании, и от этого Джорджиана почему-то нервничала в присутствии Кертиса, словно причастность его семьи к производству крылатых ракет «Томагавк» неизбежно наделяла его опасной силой, от которой следовало держаться подальше.

Подъехав к дансингу, они толпой высыпали из автобуса и ввалились в шикарный вестибюль. У Джорджианы вдруг возникло ощущение, будто они без приглашения явились на свадьбу, – столько вокруг было больших семей, подростков в строгих костюмах и женщин средних лет в атласных платьях с рюшами. Какой-то мужчина в крахмальной белой рубашке подвел их к накрытому столу в центре зала, вокруг которого носился рой официантов, разливая водку и разнося огромные блюда с маринованными огурчиками и копченой рыбой, блины с горками охлажденной розовой икры, ломти говядины, блинчики с творогом. Себастиан и его приятели, отказавшись от закусок, принялись целеустремленно напиваться, но Джорджиана знала, что быстро и некрасиво раскиснет, если не побережется, поэтому взяла себе тарелку с блинчиками и огурцами.

В зале собралось, должно быть, человек триста, и все они ели, пили и почти не обращали внимания на двух женщин в коктейльных платьях, как у Джессики Рэббит, которые, стоя на сцене, пели дуэтом песню Майли Сайрус The Climb. По мере продолжения вечера все больше и больше исполнителей выходило на сцену, целые компании перебирались на танцпол. Парни, пьяные уже чуть ли не в стельку, делали селфи с башнями пустых бутылок из-под водки, выстроенных на столе. Лина и Кристин рвались танцевать, и Джорджиана последовала за ними к сцене, порадовавшись в истекающей потом толпе, что отказалась от мехов. Происходящее напоминало бат-мицву на стероидах и выход на сцену во время шоу в перерыве между таймами Супербоула. Помня о том, что все прочие посетители дансинга русские и живут в часе езды от них, компания Джорджианы раскрепостилась, танцевала как сумасшедшая, так что пот струился по вискам, размывая тщательно наложенный макияж.