Наследники с Пайнэппл-стрит

– Айден говорит, что утонуть – самая плохая смерть, – серьезно объяснил Хэтчер, голос которого эхо разносило по длинному, выложенному плиткой коридору.

– Он говорит, что тогда в легкие наливается вода, – подтвердила Поппи.

– Вы же умеете плавать. Поэтому мы и научили вас. Так что вы не утонете. Значит, вы этого боитесь? Боитесь, что утонете? Но ведь этого не будет.

– Нет, мы не боимся.

– Мы просто хотели узнать, как это. Умереть, – мило улыбнулась Поппи.

– Вы не умрете, пока вам не исполнится сто лет, – твердо заявила Дарли, подгоняя их по последней лестнице в душевую. Она открыла теплую воду, вымыла детям головы шампунем и отправила их к шкафчикам одеваться. Потом стащила с себя мокрый купальник и подставила лицо потоку теплой воды. Если из-за детей ее выставят из тренажерки «Истерн Атлетик», будет страшно досадно. Неприятнее, чем ходить в самый запущенный тренажерный зал Бруклина, может быть только одно: быть изгнанной из него за асоциальное поведение.

Выйдя из душа, Дарли увидела, что дети, уже полностью одетые, сидят на скамейке и глазеют на голых пожилых женщин, вернувшихся с аэробики. Женщины болтали о своем инструкторе, о какой-то однокласснице, пустившей к себе пожить семью из Нью-Джерси, о знакомой, муж которой болен, и ее собирались навестить с тортом и цветами. Болтая, они складывали мокрые футболки в пакеты, расправляли шапочки для душа, убирая под них пушистые белые волосы, низко наклонялись, чтобы поставить кроссовки под скамейку, демонстрируя при этом голые ягодицы. Слабо ужасаясь, Дарли отводила глаза. Да, она родила двоих детей, и ее тело выглядело уже не так, как шесть лет назад, но при виде этих морщинистых женщин с отвисшими грудями, расписанными целлюлитом под мрамор ляжками, варикозными венами и бугристыми шрамами, испещрившими кожу, она даже представить не могла, что когда-нибудь будет такой же дряхлой. А если и будет, то ни за что не отважится расхаживать голышом при посторонних.

– Глазеть нехорошо, – шепнула Дарли, и дети разом перевели взгляды на нее, словно очнувшись от транса.

– Им скоро будет сто лет? – громко спросила Поппи.

– Т-с-с! – Мысленно Дарли уже тысячу раз умерла от стыда. – Не знаю. Посмотрите «Нетфликс» у меня на телефоне, а я пока соберу наши вещи.

Наличие детей оказалось, пожалуй, самым унизительным опытом ее жизни.

До ужина оставалось еще несколько часов, поэтому Дарли вынесла самокаты из-под лестницы тренажерного зала и повела детей на игровую площадку в Пирпойнт. Там она нашла свободную скамейку и уткнулась в телефон, а Поппи и Хэтчер приступили к исследованию самых отвратительных уголков парка, кучи мокрых веток у двери общественного туалета, выброшенных пакетов в стоке у питьевого фонтанчика, лопнувших, источающих неприятный запах плодов гинкго у подножия дерева. После возвращения домой Дарли предстояло снова выкупать их, но это было еще терпимо – годилось все, лишь бы убить время, дожить до вечера очередного воскресенья и целой недели школьных занятий и свободы для нее самой.

Она как раз устраивала себе пытку чтением записей бывших однокурсников, когда вдруг заметила невестку, сидящую по другую сторону чугунной изгороди.

– Саша! – позвала ее Дарли и замахала.

Саша вскинула голову, потом собрала свои бумаги и вошла на территорию площадки. Она была в джинсах – кажется, мужских – и черной футболке, и если Дарли знала, что сама она в такой одежде смотрелась бы пародией на Джонни Кэша, то Саше она почему-то была к лицу. Ее блестящие рыжеватые волосы были подстрижены до ушей, бледная кожа пестрела веснушками, губы были изящными и розовыми, а благодаря стройности и небольшому росту она могла бы превосходно играть в сквош. От этой мысли Дарли не смогла удержаться: долгие годы жизни рядом с матерью и сестрой сделали из нее человека, который оценивает женскую фигуру по ее пригодности для того или иного вида спорта. Ненормально, если подумать.

– А, привет! – со смехом поздоровалась Саша. – А я и не заметила, как вы пришли.

– Нас только что выставили из бассейна в «Истерн Атлетикс» за то, что притворялись утонувшими, – со стыдом и досадой сообщила Дарли.

– Так надо было, наверное, перестать притворяться. Чтобы не подавать плохой пример детям.

– Да просто тяжко плавать, когда выпиваешь целыми днями, – фыркнула от смеха Дарли и похлопала по скамейке рядом с собой, приглашая Сашу сесть. Кажется, Саша слегка удивилась, но Дарли настоятельно требовалось поговорить с кем-нибудь взрослым, поэтому она изобразила самую приветливую из своих улыбок. Некоторое время они смотрели в дальний угол площадки, где Поппи и Хэтчер, присев над стоком у питьевого фонтанчика, по очереди тыкали длинными ветками в прорези решетки и вытаскивали нанизанные на ветки стопки мокрых и грязных листьев.

– Чем ты занималась?

– Да так, возилась с набросками. – Саша показала свой блокнот на спирали.

– Можно взглянуть?