Наследники с Пайнэппл-стрит

– Корд, мне кажется, нам пора сделать из комнаты Джорджианы детскую, – выдвинула она предложение однажды утром за завтраком. Корд пил кофе и ел из миски сухие завтраки: смешал три вида хлопьев и теперь уписывал сахарное месиво – похоже, разливательной ложкой.

– Давай лучше из моей прежней комнаты. – Он старательно жевал. Молоко в миске казалось серым.

– Но твоя комната на четвертом этаже, а я думаю, мы захотим, чтобы ребенок находился вместе с нами на третьем.

– А разве нам не придется первые несколько месяцев все равно брать кроватку к себе? Мама говорит, мы всегда спали в корзинке на полу у них в спальне.

Саша попыталась представить, как Тильда ставит корзинку с ребенком на пол, в окружении цветов и салфеточек в тон. «Тема вечеринки – “Бессонная ночь”!»

– Ладно. – Саша решила зайти с другой стороны. – Еще я слышала, что можно нанять консультанта, чтобы он пришел и определил, насколько жилье пригодно для новорожденного. Он покажет нам все, что может представлять для ребенка опасность.

– О господи! – рассмеялся Корд. – Да мы и так знаем, что живем в смертельной ловушке, – незачем платить деньги, чтобы нам сказал об этом посторонний человек. Давай просто не будем пока беспокоиться об этом. С ребенком ничего не случится, пока он не начнет ползать, так что у нас в запасе еще есть целый год. – Корд обеими руками поднес миску ко рту и допил остатки приторно-сладкого молока. К его губе прилип кусочек «Какао криспи».

– Год?

– Как минимум. Так что просто наслаждайся беременностью.

«Наслаждайся беременностью». Со своей стороны мужчины наслаждались ею даже чересчур часто. Но поднимать эту тему Саша не стала. Она слишком устала, чтобы спорить, беременность уже отнимала у нее немало сил. Однажды она прочитала, что муравьи за день успевают вздремнуть не меньше двухсот раз, и эта идея показалась ей чрезвычайно привлекательной. Она просто вымоталась и, если верить интернету, не имела права взбодриться даже с помощью «Ред Булла» без сахара.

В следующую среду Саша отправилась на велосипеде в студию Вары, на сеанс «пей и рисуй». Разумеется, участвовать она могла лишь во второй части мероприятия, но, честно говоря, не считала отказ от вина у Вары большой потерей. Поставив свой мольберт рядом с мольбертом приятеля Тревора, она стала слушать общую болтовню. Одна ее однокашница начала спать с известным дизайнером интерьеров, и ее картины вдруг принялись расхватывать повсюду в Верхнем Ист-Сайде. Другую Студио-музей в Гарлеме объявил штатной художницей, и все стремились высказаться, как это замечательно, в глубине души исходя завистью. Саше было нечего сказать: в последнее время она жила в своем мире, но была рада просто на время забыться, увлекшись разговором.

Когда явилась натурщица, по комнате пролетел одобрительный ропот: она была на последних сроках беременности, относив ее восемь месяцев, если не все девять. Другие художники пришли в восторг – рисовать фигуру в таком предельном состоянии было увлекательно, – но Саша поймала себя на том, что разглядывает тело натурщицы по-новому. Живот женщины вместо идеального баскетбольного мяча, который представлялся Саше, напоминал яйцо и свисал довольно низко, пупок выпирал, как наперсток. Под кожей на груди отчетливо виднелись синие и лиловые вены. Рисуя, Саша вдруг словно проснулась впервые за последнюю неделю. Каким-то образом вид этой обнаженной незнакомки придал реальность ее собственной беременности.

– Ты что-то притихла, – шепнула Вара, подходя к ней сзади.

– Просто рисую, – ответила Саша, растушевывая большим пальцем карандашные линии волос натурщицы.

– И не пьешь совсем, – продолжала Вара.

– Господи, Вара! – фыркнула Саша.

– Как думаешь, у тебя грудь тоже так раздуется? Наверное, все-таки нет. Но какая же она уродская, эта одежда для беременных! Ты тоже будешь противной беременяшкой и начнешь рядиться в горошек? Пообещай, что не станешь одеваться, как младенец-переросток.

– Вара, когда у меня появятся причины обсуждать предпочтения в одежде будущих мамаш, тогда и поговорим. А сейчас хватит, – решительно заявила Саша. Вара самодовольно усмехнулась и оставила ее в покое.

После восьмой недели, подтвердив беременность у врача, который дал ей послушать на УЗИ крошечное сердечко-колибри, Саша позвонила маме, чтобы поделиться новостями.

– О, Саша, это же чудесно! Рассказывай все подробно. Как это получилось?

– Мама! Ну уж нет, об этом я рассказывать не намерена.

– Господи, да нет же, я не в буквальном смысле. Извини, конечно, не надо мне рассказывать, как это получилось. Скажу просто – браво! Браво вам обоим! Тебя тошнит? Сонливость есть?

– Со мной все хорошо, мама, просто я устала. Но очень рада. Как ты? Как папа?

– Ну, у нас все в порядке. Подожди минутку, детка, я сейчас сойду вниз. – Саша услышала, как мама спускается по застеленным ковром ступенькам и шаркает ногами, направляясь по коридору. Скрипнула дверь, открывшись и закрывшись, затем вторая. Тревожно залаяла собака. – Вот так. Просто не хочу, чтобы твой отец меня услышал.

– Где ты?

– В кладовке.