Наследники с Пайнэппл-стрит

Весь день она не вставала из-за стола, не рискнула даже сходить в кухню или в туалет, чтобы не встретиться с ним в коридоре. Следующим днем был вторник, и она, вместо похода на теннис с Брэди, ушла с работы пораньше, переоделась для пробежки и направилась к верфи и мимо нескончаемых строек в Дамбо, перебивая мысли музыкой в наушниках. Ей не спалось, ее буквально тошнило от отчаяния, поэтому она бегала утром перед работой, успевая до семи отмахать пять миль, а затем вечером – еще три-четыре, так что у нее разболелись мышцы голеней и движения бедер стали стесненными.

Лина всю неделю провела в разъездах со своим боссом, но в пятницу вечером явилась с двумя бутылками вина и пиццей из «Фаскати». Они уселись на веранде, устроенной на крыше, смотрели, как солнце садится за Статен-Айленд, и Лина положила голову Джорджиане на плечо.

– Я так тебе сочувствую, Джорджиана. Он кобель.

– Беда в другом: я никак не могу себя в этом убедить. Я же была полностью уверена, что он в меня влюблен.

– Но ведь он тебе врал. Все это время он скрывал самое важное. Ты виделась с ним?

– Несколько раз сегодня замечала его в коридоре, но просто опускала голову. Видеть его не могу. Не потому, что злюсь, а потому, что все еще так хочу его. Это унизительно. Как меня угораздило стать такой жалкой?

– Ты не жалкая, Джорджиана. У тебя разбито сердце.

Разумеется, Амина все время была рядом, и Джорджиана обнаружила бы ее, если бы знала, куда смотреть. В тесной комнатушке для прислуги Джорджиану со всех сторон окружали старые выпуски информационного бюллетеня компании – все эти статьи о массовых обследованиях на туберкулез на Соломоновых островах, о репродуктивном здоровье жителей Гаити, о программе применения оральной вакцины против холеры в Демократической Республике Конго. Копаясь в архиве, Джорджиана то и дело натыкалась на снимки Амины, имя которой значилось в подписях мелким шрифтом. Амина ведет урок, указывая на яркую анатомическую схему. Амина с папкой-планшетом, склонившись над сумкой-холодильником, отсчитывает дозы какого-то лекарства вместе с человеком в жилете цвета хаки. Неужели Джорджиана где-то в глубине души знала о существовании Амины? Так это Брэди обманывал ее или она обманывала себя?

В следующий вторник после работы Брэди перехватил ее на Хикс-стрит, по которой она возвращалась домой.

– Мы можем поговорить?

Джорджиана почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо, и мучительная боль пронзила ее от горла до паха. Кивнув, она повела его к себе. Не успела закрыться дверь, как они начали целоваться. Она жадно встречала губами его губы, слезы струились по ее лицу, но она не останавливалась. Она плакала, целовала его, стаскивала с себя рубашку, лифчик и трусы. Он целовал ее шею и живот, укладывая ее поперек кровати и ложась сверху. Ее ошеломил не только его напор, но и возможность коснуться его, когда она уже была уверена, что этого больше не случится никогда. Он вошел в нее, и она снова прижалась к нему в поцелуе, а потом они кончили и затихли в постели обессиленные и молчаливые, пока садилось солнце. Поужинали они сыром и крекерами, будто заболели, заснули, сплетясь в объятиях, и Джорджиане показалось, что она впервые за целую неделю отдохнула как следует.

Вскоре все пошло по-прежнему, но что-то все же изменилось. Как ни странно, их отношения приобрели новую остроту и серьезность. Играть в теннис вместе они перестали – он казался пустой тратой времени, которое они могли провести наедине, и вместо этого они часами лежали в постели. Брэди был нежен с ней – отводил волосы со лба, иногда смотрел так, будто боялся, что она растает и утечет из-под него. Невозможно было предсказать, как все закончится. Брэди расстанется с Аминой? Джорджиана потратит всю молодость, отчаянно влюбленная в человека, сердце которого находится за тысячи миль отсюда? Об этом они никогда не говорили. Когда они были вместе, Джорджиана слишком боялась разрушить чары и увидеть, как он рассеивается, словно дым.