Наследники с Пайнэппл-стрит

С тех пор как сама Дарли была ученицей тридцать лет назад, школа на Генри-стрит каждый год осенью устраивала аукцион, чтобы собрать средства для своего стипендиального фонда. Родители, одетые во все лучшее, толпились в школьном спортзале, предлагая десятки тысяч долларов за обеды, приготовленные знаменитыми поварами, места в первом ряду на матчах «Никс», ложи в концертных залах, недельные плавания на яхтах, а однажды – даже шанс для ребенка научиться плаванию у олимпийского призера, который красовался на упаковках завтраков «Уитис». В былые времена Стоктонам случалось выиграть лыжный поход, полет на воздушном шаре, семейную фотосессию у фотографа из «Нэшнл географик» и откровенно уродливую картину, нарисованную учениками пятого класса, где учился Корд, которая обошлась им в четыре тысячи долларов.

Поощрялись щедрые пожертвования и соперничающие ставки, вдобавок семьи получали возможность похвастаться своими самыми полезными связями и редкими знакомствами. У кого зять был менеджером Главной лиги бейсбола, тот организовывал знакомство с «Янки». Кто входил в совет директоров танцевальной труппы Марка Морриса, тот договаривался о частном выступлении ведущих танцоров. Поскольку почти у всех имелся второй дом или на Лонг-Айленде, или в округе Литчфилд, в предложении отдохнуть там не было ничего особенного, но тот, у кого был третий дом в Аспене, на Нантаккете или в Сент-Джоне, охотно выставлял путешествие туда на ежегодный аукцион, а еще лучше, если к нему прилагался перелет на частном самолете.

Стоктоны придумали прощальный подарок, когда Дарли училась в средних классах, и семья приобрела очередную недвижимость на набережной. Они предложили провести тематическую вечеринку в одном из пустующих зданий – вечер вручения «Оскаров» в бывшем кинотеатре «Бруклин-Хайтс», бал-маскарад в павильоне, где ранее помещалась «Карусель Джейн», вечер детектива с убийством в одном из помещений прежней верфи.

В этом году Тильда превзошла себя и выставила на аукцион вечер «Старый Голливуд» в бывшем отеле «Боссерт» на Монтегю-стрит. Отель принадлежал к числу объектов недвижимости, проданных в 2008 году, когда «Свидетели Иеговы» начали выводить инвестиционные капиталы из Бруклин-Хайтс, а семья Стоктонов приняла участие в пятилетней войне ставок, чтобы закрепить эту недвижимость за собой. (Поговаривали, что ее полная стоимость оказалась чуть меньше ста миллионов.) Здание было изумительным – с мраморным вестибюлем, массивными люстрами, рестораном на двух уровнях крыши, где игроки «Доджерс» в пятидесятых годах двадцатого века с шумом отпраздновали победу в Мировой серии игр. Для широкой публики отель был закрыт уже тридцать лет, вся округа изнывала от любопытства. Помимо всего прочего, внутри он явно был роскошным и атмосферным, и, если честно, Тильда, пожалуй, могла бы просто ограничиться вечером поедания сэндвичей с арахисовой пастой на полу вестибюля, и люди перебивали бы ставки друг у друга как сумасшедшие, лишь бы войти в заветную дверь.

Школьный аукцион делился на две части – «живую» и «тихую». В последнее время последнюю перевели в приложение, чтобы участники могли общаться, пить и одновременно делать ставки с телефонов. Вместе с матерью Дарли заранее просмотрела каталог, и они построили целую стратегию: какие ставки делать просто из вежливости, а какие – действительно в надежде выиграть. Они договорились, что на «живом» аукционе Тильда будет ставить на ужин из десяти блюд с известным шеф-поваром Томом Сторком, потому что дети Тома учились в одном классе с Поппи и иногда его самого видели в зоне высадки. А во время «тихого» аукциона она сосредоточит внимание на загородном доме на Нашоне – частном островке близ Мартас-Винъярда, потому что у них были друзья в семье Форбс, а у тех – дом на том же острове, и они не отказались бы собраться. (На Нашоне насчитывалось всего тридцать домов, и все они принадлежали Форбсам. Кроме аукциона, у Тильды не было ни единого шанса побывать в одном из тамошних поместий – разве что сочетать браком кого-нибудь из своих детей с Форбсом.) Разумеется, из вежливости им предстояло сделать ставки на работы, выставленные классами, где учились Поппи и Хэтчер, – стеганое лоскутное одеяло с личиками, переведенными по трафарету на ткань, парусиновый шезлонг с именами, написанными на нем неуверенным детским почерком. Они надеялись, что ни то, ни другое им не достанется, но учителя были бы оскорблены в лучших чувствах, если бы какой-нибудь из лотов не продался за как минимум четырехзначную цену.