Наследники с Пайнэппл-стрит

– Ужасные люди способны на хорошие поступки, – размышляла вслух Кристин. – Вроде как даже бен Ладен любил своих внуков.

– Суперполезное наблюдение. Мои благодарности.

– Возьмем людей, с которыми я работаю, – продолжала Кристин. – В технической сфере полным-полно тех, кто лелеял грандиозные мечты о создании идеального общества, а вместо этого породил больше ненависти, чем можно было раньше представить, главным образом из-за денег.

– Но ведь бывает и наоборот, правильно? Как у Анджелины Джоли. Сначала она носит кровь Билли Боба Торнтона на шее в украшении и злоупотребляет препаратами, а потом взрослеет и становится послом доброй воли. То же самое делает и Кертис, верно? Пытается повзрослеть? – спросила Лина.

– Значит, Кертис у нас Анджелина Джоли. Улет, улет. Теперь мне все ясно. – Джорджиана засмеялась. Это не одно и то же, но зерно истины в сказанном есть. Кертис не отвечает за грехи своей семьи. Он не обязан даже нести ответственность за то, во что верил, когда учился в старших классах. Люди способны меняться. Способны эволюционировать. Кто она такая, чтобы предъявлять ему строгие нравственные требования? Все, во что она верила о себе, оказалось перечеркнутым, когда она влюбилась в Брэди. Хорошие люди совершают хреновые поступки.

Когда она рассказала Дарли, что пригласила Кертиса Маккоя на благотворительную акцию, Дарли схватила ее за руку и бурно расхохоталась.

– Ну и кто теперь охотница за деньгами? – заливалась она. Они играли в теннис в «Казино», и Джорджиана сгорала от стыда при мысли, что все в клубе будут подозревать ее в попытках подняться по социальной лестнице.

– Замолчи! – возмущенно уставилась она на сестру.

– Из-за чего ссоритесь? – Корд с матерью вышли на корт и вручили Джорджиане банку мячей, чтобы она ее открыла.

– У Джорджианы свидание с Кертисом Маккоем! – взвизгнула Дарли.

– О, это я их свела, – довольно объявила их мать и провела ладонью по ногам. Ноги у нее были умопомрачительные, и порой казалось, что в теннис она играет только для того, чтобы покрасоваться в коротких юбках.

– Что? Ничего подобного, мама!

– Ну, это же я дала тебе статью о нем и посоветовала связаться.

– А кто этот Кертис Маккой? – спросил Корд.

– Миллиардер, который раздает свои деньги, а его отцу принадлежит «Таконик», – объяснила Дарли.

– Никакой он не миллиардер, – пробурчала Джорджиана.

– Конечно, если все раздает, – прощебетала Тильда.

– А, я про него читал. – Корд склонил голову набок. – Мне показалось, он вроде сторонников Берни Сандерса.

– К Берни Сандерсу он никак не относится. – Джорджиана отогнула крышку банки с мячами и засунула три к себе под юбку. – Он унаследовал миллионы долларов, заработанных на продаже ракет «Томагавк», которыми убивали сирийцев, и вместо того, чтобы прохлаждаться где-нибудь на яхте, решил сделать этот мир лучше. Едва ли он заслуживает насмешек.

– Но яхта у него все-таки есть, правильно? – спросила Тильда. – Могу проверить по летнему выпуску «Светского календаря».

– Дело не в этом, мама. – Джорджиана закатила глаза. – Может, все-таки поиграем в теннис?

На пары они всегда разбивались одинаково – Джорджиана с Дарли против Корда с матерью. Это постоянство вызывало досаду, но Корд был сильнее и проворнее обеих сестер, поэтому компенсировал утрату Тильдой былой быстроты. А Дарли, сильный, но непостоянный игрок, вместе с Джорджианой составляли примерно равную им по силе команду. Их отец тоже играл прилично, но они с Тильдой никогда не ходили на теннис вместе – любая игра заканчивалась ссорой, и еще в девяностых они решили ради сохранения их брака заниматься спортом порознь.

Джорджиана часто поражалась тому, какое многообразие оттенков опыта охватывает слово «брак». Ее родители жили вместе, спали в одной и той же комнате, но при всей их физической близости казалось, что каждый из них существует обособленно. У них были совершенно разные интересы, разные друзья, они читали разные книги и смотрели разные фильмы. Отдыхать они ездили вместе, но проводили дни каждый по-своему: Тильда – занимаясь шопингом, спортом и маникюром, в то время как Чип читал газеты, играл в гольф и встречался с друзьями, чтобы пропустить по стаканчику. Дарли и Малкольм были полной противоположностью родителям. Они проводили врозь больше времени, чем вместе, но когда оказывались рядом, говорили целыми днями, соглашались друг с другом почти во всем и иногда устраивались в постели каждый на своем континенте и ели купленную навынос одинаковую еду и смотрели один и тот же фильм. Преданность Дарли Малкольму почти злила Джорджиану. Порой ей хотелось, чтобы Дарли нашла в своем муже какой-нибудь изъян, стала неприязненно относиться к его манере чистить зубы или поджимать губы при чтении. Но их брак напоминал яйцо – желток с белком, сплошь окруженные скорлупой. Хоть Дарли и играла в теннис со всей семьей, как одна из Стоктонов, но Джорджиана уже подозревала, что в самой глубине души Дарли превращается в одного из членов семьи Ким, а она, Джорджиана, остается совсем одна.