Наследники с Пайнэппл-стрит

К ее отцу пускали только по трое посетителей за раз, а мать и братья как раз находились у него, поэтому Саша поехала в родительский дом и еще издалека увидела на подъездной дорожке грузовичок Маллина. Входная дверь была заперта, свет погашен. Она отыскала под камнем запасной ключ и сама открыла дверь. Бросила сумку на пол, прошла к холодильнику и достала банку колы. И как раз пила, запрокинув голову, когда заметила во дворе за домом Маллина. Меньше всего ей сейчас хотелось разговоров с ним, поэтому она сделала вид, будто не замечает его, принялась перебирать кучу нераспечатанной почты на кухонном столе, выгружать из посудомойки чистую посуду, жевать печенье от герлскаутов, найденное в шкафу.

Маллин постучал в раздвижную застекленную дверь, и она вздрогнула.

– Эй, я не хотел тебя напугать.

Вид у него был усталый. Он отпустил бороду, на джинсах засохла грязь. Саша настороженно смотрела на него из противоположного угла кухни.

– Что-то не так?

– Да просто стараюсь чем-нибудь занять себя, пока не выяснится, что там с кровяными сгустками, – пожал плечами Маллин. Он подошел к холодильнику, вынул банку пива «Наррагансетт» и с хлопком открыл.

– Угощайся, – саркастическим тоном предложила Саша.

– Это я его купил.

– Вот и держал бы тогда у себя дома.

– Тебе обязательно быть такой? – нахмурился Маллин.

– Какой «такой»?

– Все время вести себя как стерва.

– Это потому, что я не хочу видеть тебя здесь. И тем не менее, – она сделала паузу, – ты здесь постоянно.

– А ты нет. Ну и какая тебе разница?

– Да просто тебе, казалось бы, давно уже пора съехать отсюда. Мы расстались больше пятнадцати лет назад, а я по-прежнему вынуждена все время видеться с тобой. И я не понимаю почему.

– Ну, это уж точно не попытки снова завоевать тебя, несмотря на все твое очарование, – с горечью произнес он.

– Безусловно. – Саша нахмурилась. Ее бесило, что Маллин здесь, что он изображает заботливого сына, хотя даже не принадлежит к ее семье. Когда он локтем отстранил ее с дороги, она вышла из дома через раздвижную дверь и спустилась с дощатой террасы во двор. В дальнем углу участка был посажен молодой японский клен футов пяти высотой, с темно-красными блестящими листьями. А вокруг клена голубели похожие на звездочки цветы амсонии, выделялись ярко-желтые листья, метелки астильбы и посаженные в ряд низкие кустики самшита. «Ого!» – невольно вырвалось у Саши. Уголок выглядел как разворот из журнала «Коттеджи и сады», мало чем напоминая обложенные шлакоблоками клумбы, где в детстве они копали червей и лепили из земли куличики. Подойдя к клену, она присмотрелась. И увидела, что основание ствола заботливо обвязано бечевкой, чтобы его не повредили грызуны. Ухоженная трава теперь росла там, где прежде газон пестрел проплешинами и буграми. Саша закрыла глаза и некоторое время слушала звуки своего детства, разительно отличающиеся от шума на Пайнэппл-стрит. Здесь, у родительского дома, слышался далекий лай собаки, скрип открывшейся у соседей двери, шорох листьев на ветру. А в Бруклин-Хайтс ее окружало ритмичное урчание грузовика-рефрижератора, припаркованного под окном и разгружающего товар для продуктового магазина, сирены полицейских и пожарных со стороны Генри-стрит и иногда, в воскресенье по утрам, звонок фургона точильщика ножей, очаровательная особенность этого района: какой-то парень разъезжал по Коббл-Хиллу, Кэрролл-Гарденс и Хайтс и звонил в колокольчик, так что можно было выбежать с кухонными ножами на улицу, и он точил их за двадцать баксов. Саша позволила себе задуматься. Возможно ли, что больше она никогда не будет жить здесь? И проведет остаток своей жизни в Бруклине, воспитывая ребенка на расстоянии нескольких часов езды от ее родителей? Ей отчаянно хотелось, чтобы отец поправился, чтобы смог учить ее сына рыбачить и печь блинчики, подбрасывая их в воздух, чтобы перевернуть, бродил с ним по колено в воде, отыскивая место, чтобы причалить, учил свистеть в длинную травинку и часами выбирал связанные вручную мушки, которые продавали в баре «Моргана».

Почему она злилась на Маллина? Почему ее так бесило его присутствие у нее дома? Да, бойфрендом он был ужасным, но ведь с тех пор прошло много лет. А она продолжала наказывать его. Неужели и она ничем не лучше Стоктонов? И всеми силами старается оберегать свою изначальную семью от вторжения чужаков? Осознание иронии происходящего обрушилось на нее. Какая же она лицемерка. Она поселилась на Пайнэппл-стрит и разозлилась на Джорджиану за то же самое отношение, какое сама выказывала Маллину на протяжении последних пятнадцати лет. Черт.

– Маллин! – позвала она, и он вышел на порог. – Это ты помогал с растениями?

– Ага, – ответил он и сделал глоток из банки.

– Они отлично выглядят.

– Знаю. За это мне платят кучу денег.

– Что ж, оно того стоит, – с раскаянием в голосе признала Саша. – Уверена, мама с папой оценили.

Маллин сошел по ступенькам и оглядел сад.

– О чем думаешь? Пенни за твои мысли.