Наследники с Пайнэппл-стрит

Действительно, Джорджиана не бывала у него с тех пор, как скончался ее дед и семья собралась, чтобы подписать документы по его трастовому фонду.

– Спасибо, что уделили мне сегодня время, Билл, – скованно произнесла Джорджиана. – Я хотела бы закрыть счет.

– Что вы имеете в виду? – нерешительно улыбнулся Билл.

Эту часть встречи Джорджиана не отрепетировала, но не смутилась.

– Насколько я понимаю, большая часть средств моего трастового фонда в настоящее время представляет собой инвестиции. Я бы хотела продать все свои доли так быстро, как это будет целесообразно, а затем забрать все деньги и отдать их на благотворительность.

– А вы уже говорили об этом со своими родными? – спросил Билл, беспокойно нахмурив лоб.

– Нет и не хочу. Решение принимать только мне.

– Ну, на самом деле не вам, и боюсь, все далеко не так просто. Вы являетесь бенефициаром трастового фонда, но не его опекуном. Таких опекунов двое, и вам понадобится добиться согласия обоих, чтобы предпринять какие-либо значительные действия со своими инвестициями.

– Отец говорил мне, что этот фонд мой, – запинаясь, возразила Джорджиана. – Он сказал, что не осуществляет надзор за ним.

– Так и есть. Ведь он не опекун.

– Тогда кто же? – Джорджиана почувствовала, как кровь приливает ей к шее и щекам.

– Один опекун – я, второй – ваша мать.

– Моя мать?

– Да, когда ваши бабушка и дедушка открыли для вас счет, одним из условий стала помощь в управлении вашим трастовым фондом со стороны вашей матери и одного из инвестиционных менеджеров «Бразертона».

– Чтобы помешать мне сделать что-то вроде того, о чем я сказала сейчас?

– Ну, опекунов назначают по множеству причин. На самом деле они призваны защищать интересы бенефициара.

– Как в том случае, если бы у меня развилась серьезная наркотическая зависимость или игромания.

– Да, конечно. – Билл сочувственно кивнул.

– У меня нет зависимости ни от наркотиков, ни от азартных игр. Мне просто нужен доступ к деньгам, которые мне оставили бабушка и дедушка. – Джорджиана с ужасом обнаружила, что плачет. Она вытерла глаза, но слезы неудержимо катились по щекам. Ее захлестнула досада.

– Думаю, вам надо поговорить с вашей матерью.

– Но я не могу! – выпалила Джорджиана, и у нее сорвался голос.

– Джорджиана, – мягко произнес Билл, – объясните мне, что происходит. Я могу вам помочь.

Джорджиана рассказала ему, что влюбилась в женатого мужчину, который погиб в Пакистане, что он пытался помогать людям и что единственный известный ей способ сделать мир лучше – избавиться от денег. Все это она выпалила на одном дыхании, а когда умолкла, приняла из рук Билла бумажный платок и вытерла залитое слезами лицо и высморкалась, потому что у нее текло из носа.

– Извините, – изнемогая, прошептала Джорджиана.

– Незачем извиняться, – ответил ее добрый слушатель. – По-моему, вы хотите совершить замечательный поступок, и у меня есть кое-какие идеи на этот счет.

В последний школьный год Джорджианы ее матери прооперировали «теннисный локоть», и последующие восемь месяцев играть она не могла. Этот период ознаменовался самым значительным спадом в отношениях матери и дочери – они не ухудшались настолько, даже когда Джорджиана в пятнадцать лет отрезала челку и мать заставила ее надевать в своем присутствии шапку, пока волосы не отросли. Без тенниса они превратились в двух чужаков, у которых совершенно случайно совпала форма ушей.

Джорджиана приняла приглашение Тильды сыграть в «Казино» и заранее решила, что даст матери выиграть, отчасти чтобы загладить вину за неудавшуюся вечеринку с безумным чаепитием и отчасти в качестве подготовки к разговору об опекунах, но, когда они вышли на корт, не сдержалась и срезала мяч матери укороченным ударом, от которого сам Энди Роддик сломал бы ракетку. Тильда приняла поражение благосклонно и даже поаплодировала, а потом переобулась и повела Джорджиану на Ориндж-стрит.

На удачу Джорджианы, Чип ушел на деловой ужин, так что они с матерью могли поговорить наедине. Ужин они заказали по телефону – Тильда не доверяла заказам онлайн и настаивала на своем желании побеседовать со своим излюбленным барменом Майклом, чтобы сделать заказ лично ему. Джорджиану коробило при виде того, как ее мать требует от всех и каждого особого уровня сервиса, но, по крайней мере, она не скупилась на чаевые. Они договорились взять гамбургеры, но приспособили их под себя двумя прямо противоположными способами: Тильда заказала бургер слабой прожарки и заменила булочку салатом, а Джорджиана предпочла вегетарианский бургер с авокадо и сыром и салатную заправку к картошке фри. Тильда налила им обеим по бокалу белого вина, и в ожидании еды они устроились в гостиной.

– Итак, мама… – начала Джорджиана.

– Да, дорогая? – отозвалась Тильда чуть живее обычного.