Нация прозака

Вот тогда я и поняла, что все пошло не так. Чего я вообще хотела от этого парня? Зачем вытащила его на улицу? Похоже, это превратилось в привычку – начинать обжиматься с кем-нибудь, а потом останавливаться, точнее вот так сбегать, будто мне стыдно или страшно, и я вообще не хочу здесь находиться, я чувствую, что попала в ловушку, что у меня судороги. Я так хотела забыться в случайных связях, хотела вконец превратиться в шлюху, что трахается со всеми подряд. В безбашенную оторву. Но стать такой в самом деле у меня не получалось, я не могла заставить себя ложиться под каждого встречного. Мне не нравился бесхитростный, быстрый секс. Для этого я оказалась слишком сложной, умом и телом. Я смотрела фильмы вроде «Девять с половиной недель», завидовала героине Ким Бейсингер, ее способности испытывать оргазм – или оргазмы – даже под дождем, прижавшись спиной к кирпичной стене в темном тупике, пока их с Микки Рурком преследуют уличные головорезы с ножами и пушками, а мимо крадется бродячая кошка с дохлой крысой в зубах. Я мечтала о том, чтобы превратиться в женщину, которую все это заводит. Но, честно говоря, окажись я на ее месте, я бы предпочла зонт, а еще вернуться в теплую комнату, насухо вытереть заледеневшие руки и ноги, и, само собой, никакого секса.

Я годами пыталась превратить отчаяние в сексуальную распущенность, пыталась перестать быть собой и наперекор же себе стать чьей-нибудь игрушкой. Лучшее, что со мной когда-нибудь случалось, – те робкие первые попытки с Абелем, когда мне было двенадцать. Он был так нежен, он показал мне, что мое тело способно доставлять удовольствие себе и другим, он столькому меня научил, он делал меня счастливой. Рядом с Абелем я таяла, как мороженое, и хотя я знала, что все это ненадолго, я не возражала против того, чтобы он облизывал, поглощал меня, если это доставляло ему такое же удовольствие, как и мне. Ничего подобного со мной с тех пор не случалось.

«Господи, – думала я, дожидаясь такси в Дип-Эллуме. – Господи, мне нужно выпить».

Когда после всего мне удается заснуть, время исчезает. Я не могу вспомнить, брала ли я интервью у Butthole Surfers вчера или позавчера, работала ли над статьей о Сюзанне Вега[217] на прошлой неделе, или же прошел год, или только день, и когда я, черт побери, была на рэп-концерте, ощущение, что сто лет назад. Завтра суббота или понедельник? Надо вставать рано утром или можно поспать? И если так, заметит ли кто-нибудь мое отсутствие? Я могу лажать и вести себя как угодно до тех пор, пока я все делаю вовремя, а я всегда все делаю вовремя, и все списывают мои причуды на гормоны.