Вам приходилось хоть раз за беседоюВдруг различить и узнать в отдаленье,Как человека, Вальс ГрибоедоваИ удивиться его появленью?..Вы торопили свой отклик ответный,Слыша и чувствуя: он за плечами?Вам не казались богатством несметнымВаша растерянность, ваше молчанье?Музыки голос… Разве мы ведаем,Как от него мы порою зависим?Спорим, мудрим… И вдруг Вальс Грибоедова —Искренней всех человеческих писем.Он обращается к памяти, к совести:К сердцу прислушайтесь — адрес проверьте.Ясно ли, что одолимы все горести,Что над любовью не властвовать смерти?Слышите, как торжествует над бедамиВаша дорога, ваша тревога?..Вальс Грибоедова, Вальс Грибоедова —Как это много!ПЕТР ИЛЬИЧ ЧАЙКОВСКИЙ
I
…И если я кому грубил,То сумерки меня смягчали.Они, как музыка, звучали.О, как я сумерки любил!..Я счастье высшее пойму —Чайковского. Как правду сказки…И сумерки, и грусти краски,Как вы обязаны ему.II
Он занял дом. И, окрыляя звуки,Заворожил слух ветра и реки.Тогда природа опустила рукиИ перешла к нему в ученики.III
Не от города. Все — от села…Чем бы сердце вскормил горожанин Чайковский,Если б «Во поле не стояла березка…»?Если б с песней судьба не свела?..«— Все нежности это!.. — сказал мне один человек…»
— Все нежности это!.. — сказал мне один человек,Я музыку не понимаю…Отец был таежный простой дровосек,Натура крутая, прямая.С годами в тайге огрубел лесоруб:— Что музыка?.. Вымысел вздорный!Вот так же и я неотесан, пожалуй, и груб,Такой же породы топорной!..…Сказал и пошел вдоль реки… Но, услышав: «Спасите, тону!..» —Рванулся на помощь, о жизни чужой беспокоясь,Мгновенно откликнулась на звуковую волнуЕго музыкальная совесть.Своей он считает чужую беду,Угрюм пусть и немногословен…. . . . . . . . . . . . . . . .…Ведь именно это имели в видуИ Моцарт, и Григ, и Бетховен!..«Голос диктора спокоен, ровен…»
Голос диктора спокоен, ровен.Это лишь предгрозовой покой:— Дом, в котором родился Бетховен,Подожжен наемною рукою.Спохватились! Поняли, что «Эгмонт»Бьет в набат: фашизм еще не свергнут…БЕТХОВЕН