Не-доросли. Книга 2. Холодные перспективы

Караул сменился, и Овсов с фон Заррицем двинулись по коридору обратно. Мекленбуржец-голштинец на прощание опять бросил на Власа всё тот же странный взгляд, словно то ли завидовал ему, то ли сказать что-то хотел, но промолчал и ушёл. Тихо хлопнула дверь в конце коридора, и Влас остался один.

В коридоре было тихо.

Где-то, едва слышно, капала вода, то ли со свода, то ли ещё откуда, и едва слышный звук эхом разносился по всему коридору. Где-то в углу что-то едва слышно шуршало – у мыши или крысы был удачный день, ей удалось стащить с кадетского стола кусок колбасы или хлебную корку, и сейчас она, не сумев пропихнуть добычу в тесную норку целиком, старательно перегрызала её пополам, трудилась над сложной технической задачей, инженеру впору, а то и самому Монферрану. Небось и про всякие дурные предзнаменования сразу позабыл бы, – подумал Влас, невольно улыбаясь, и почти тут же улыбка у него пропала, а по спине осторожной извилистой змеёй пробежал холодок.

В церкви определённо кто-то был.

Влас ничего не слышал, оттуда, изнутри, не доносилось ни единого звука (да и странно было бы, если бы доносилось, при такой-то двери – впору на ворота вешать в замке каком-нибудь, а то в крепости, вроде московского Кремля), но Влас готов был принести присягу, положа руку хоть на Библию, хоть на боевое оружие – в церкви кто-то есть. Что-то предвечное, жутковатое, неслышимое и неощутимое, шептало ему – я здесь! Я уже у тебя за спиной!

Рука Власа мгновенно вспотела, стала скользкой, он сцепил пальцы крепче – не хватало ещё эспонтон выронить, чтоб он загремел.

А страх уже тут, он уже и вправду за спиной, дышит ледяным дыханием прямо в ухо.

– Боишься? – прошелестело по коридору, и Влас готов был поклясться, что он слышит это на самом деле.

– Нет, – хрипло прошептал Влас. Дыхание перехватывало, сердце в груди колотилось, как взбесившиеся башенные часы.

– Боишься! – неслышно засмеялись сзади. Холод пополз по шее, обнимая и заползая на грудь.

Показалось ему или дверь за спиной действительно скрипнула и качнулась?

Ну какие тут могут быть призраки?! – в отчаянии воззвал Влас к остаткам разума, тонущим в зыбучем песке страха. – Это же церковь, это же корпус! Тут нет никаких призраков, это не Михайловский замок!

– Есть, – снова засмеялись сзади. В смехе этом послышалось что-то знакомое, словно он когда-то где-то уже слышал его.

Прямо перед ним вдруг что-то соткалось в воздухе, что-то едва заметное, полупрозрачное, глянуло исподлобья огневеющими глазами, и Влас опять едва удержал эспонтон.

Тот самый лик из хрустальной глыбы на Матке, только тот с любовью глядел, а этот…

Где-то за стенами, за заборами, в глубине Васильевского острова истошно и едва слышно заорал петух. Видение едва заметно дрогнуло и поползло в стороны, расползаясь гнилой тряпкой под пальцами, и холод на шее стал быстро спадать, исчезать.

Влас громко сглотнул, прислоняясь спиной к дверям – ему было уже всё равно, есть ли кто за спиной или нет никого – колени вдруг стали ватными, ноги едва держали, его била крупная дрожь, по лбу градом катился крупный ледяной пот. Небось с горошину размером каждая капля, – вяло подумал Влас и на мгновение подивился, как он после такого ещё может шутить, пусть даже и сам над собой.

Никому не расскажу, – поклялся он сам себе, и знал, что врёт.

Расскажет.

[1] Котляна – — рабочая артель с общим питанием.

[2] Визитир рунд – главный ночной дозор, обходящий караулы (нем.).

[3] Камергер Александр Рибопьер за дуэль с князем Свяитополк-Четвертинским был заключён Павлом I в Петропавловскую крепость. По слухам, дуэль состоялась из-за официальной фаворитки Павла, княгини Гагариной.

[4] Эспонтон (франц. esponton от лат. espietus, spedus, spentum — копьё) – колющее древковое холодное оружие, в XVIII – XIX вв. атрибут офицера, состоящее из фигурного пера, тульи, крестовины между ними, помочей и длинного древка.

Глава 5. Новая метла

1

Медная задвижка на тяжёлой оконной раме слегка потускнела – давненько видно, не касалась её суконка вестового. И впрямь – адмирал Карцов, чуть принахмурясь, попробовал вспомнить, когда в его кабинете последний раз убирались, и вспомнить не смог. Наверняка ещё до наводнения.

Да и до уборки ли тут?

Немедленно же надо дать указание вестовому, – подумал Пётр Кондратьевич и тут же поморщился, вспомнив, что управлять корпусом ему осталось считанные дни. И тут же возразил сам себе. – Ну и что же? А новоназначенному директору, бывшему коменданту ревельского порта не стыдно будет неубранный кабинет передавать?

А потому – к чему откладывать?

Адмирал протянул руку к медному звонку, на несколько мгновений задержал её в паре линий от отполированной пальцами ореховой рукоятки, словно это прикосновение могло как-то враз приблизить его к тому мгновению, когда придёт время передавать дела. Да, конечно, чепуха, но с возрастом любая чепуха становится значимой, кажется символом.

С возрастом, да…

Ничего не поделаешь, пора уступать дорогу молодым.