Не с того конца

-- Будьте вы прокляты! Прокляты! Прокляты!

Он просыпается. В сердце легкое колотье. На лбу холодный пот. А в ушах дикое: "Будьте вы прокляты! Прокляты! Прокляты!"

-- Кто прокляты? -- с ужасом соображает уже наяву преосвященный...-Ах да! Это-сон!... Это о. Иван среди болота проклинает бумаги и предписания, циркуляры, что снегом сыплются ему на голову.

Усталая мысль работает слабо. В голове встают не мысли, а обрывки, клочки мысли:

-- Бумаги!., бумаги!., живые души в болоте и бумага... Апостолы... ходили со словом живым... Несли душу живую... Послания апостолов... и циркуляр за 13784... Тринадцать тысяч циркуляров... и ни одного апостольского слова... Сообщить циркуляром...

Глаза закрылись, сознание растаяло, но мысль и во сне работала все в том же направлении. Сон рисовал все то же болото. Только среди болота уже не один о. Иван, а сотни, тысячи оо. Иванов, и он, преосвященный Иоаким, всем им пишет и рассылает циркуляры. Циркуляр за циркуляром. Один циркуляр, два циркуляра, три циркуляра, тысячу, миллион циркуляров.

Рука устала писать, голова не в силах думать, а оо. Иваны схватились за тощие, впалые груди и кашляют долгим затяжным кашлем с присвистом, с кровью. Откашлявшись, они харкают кровью на груды циркуляров и кричат из своей трясины ему, преосвященному Иоакиму:

-- Ты не с циркуляром, а с лопатой поди сюда. Нам солнца надо... У нас силы мало... Нас горе одолело... А ты с циркуляром...

И вдруг все разом закашлялись, все захаркали. Все болото обагрилось кровью. Циркуляры напитались кровью, поднялись вихрем от кашля тысяч отцов Иванов и все разом навалились грудой на самого преосвященного Иоакима. Преосвященный Иоаким почувствовал, что он задыхается под тяжелым бумажным ворохом, и отчаянно стал отбиваться от него, но что более он откидывал от себя циркуляров, то больше их сыпалось на него, и он в ужасе стал дико кричать.

В комнату поспешно вбежал хозяин дома, старик благочинный. Он давно уже ждал пробуждения почетного гостя. Сидел в соседней комнате и прислушивался. Услышав крики преосвященного, он осмелился войти самовольно в комнату гостя.

-- Ваше преосвященство! Прикажете что? Преосвященный сидел на постели. Он

совершенно проснулся, понял, что давивший его бумажный ворох был сон, и с досадой бормотал:

-- В самом деле, проклятые циркуляры! Чтоб им всем провалиться. Всю ночь не давали покоя.

Когда благочинный убедился, что ужасного с гостем ничего не случилось, он поспешил доложить:

-- А вашему преосвященству есть телеграмма. Секретарь вашего преосвященства оповещает отцов благочинных, чтобы они доложили вашему преосвященству, где вы случитесь, что к вам изволил прибыть ваш Богом хранимый родитель. Они остановились в покоях вашего преосвященства и с нетерпением ждут вашего прибытия.

Преосвященный обрадовался телеграмме. После вчерашнего дня и пережитой сегодня во сне ночи ему не хотелось более заезжать к духовенству с ревизией, с разносами и угрозами. Он быстро собрался и поехал прямо домой. Прощаясь с благочинным, он, как бы случайно вспомнив, сказал ему:

-- Ах, да, о. протоиерей! Отец-то Иван Максимов, приметно, сильно болен, а семья у него не малая. Так вы ему устройте, какое можно, пособие. Затем мне сообщайте о переменах в его здоровье, если они будут.

Домой преосвященный Иоаким ехал с большим удовольствием. Он давно уже не видал своего старика, как он называл отца, старого пономаря, и был рад его приезду. Особенно сейчас, в настоящую минуту.

-- Эх ты, доля архиерейская, -- думал по дороге преосвященный Иоаким. -- Завидуют. Считают положение лестным, а того не знают, что человеку и душу некому открыть. Выписывай из-за тысячи верст. Да и то хорошо, что хоть там есть, а то стоишь во главе сотен тысяч живых душ и всем этим сотням тысяч твоя душа чужая и их души -- чужие твоей!

* * *

Встреча сына-архиерея и отца-пономаря вышла трогательная и величественная. Преосвященный Иоаким, вернувшись домой, сейчас же захотел видеть отца. Старый пономарь был в саду, что далеко тянулся за архиерейским домом.

Сын-архиерей разделся и без шляпы пошел прямо в сад. Впереди бежали служки, искали, где родитель владыки. Старик сидел на полянке.

-- Ваша милость, владыка приехали, -- запыхавшись скоро-скоро проговорил прибежавший служка. -- Изволят вас искать. Сами вышли в сад. Сюда жалуют.

Старик поднялся и пошел навстречу. Служки остановились в почтительном отдалении, но сквозь деревья с жадным любопытством ждали, как будет здороваться владыка с пономарем-отцом.

Преосвященный Иоаким вышел на полянку, когда отец был уже подле самой дорожки. Он кинулся было к старику обнять его, но старый пономарь, заметив этот порыв сына-архиерея, остановился, поднял левую руку и многозначительно протянул указательный палец. Сын остановился. Тогда старик сделал шаг вперед, отвесил низкий, до земли, поясной поклон, истово сложил для принятия благословения руки и, сделав еще два-три шага вперед, сказал:

-- Ваше преосвященство, благословите!

Сын истово осенил старика крестным благословением.

-- А теперь, сынок, дай старому пономарю тебя благословить.