Не срывай голубых гиацинтов

Астрид явилась на шестой день разлуки. Она, волоокая и раскрасневшаяся от ударившего морозца, выглядела непривычно радостной и живой. С момента, когда она уверенно перешагнула порог дома Роберта, Роберт признался себе, что никогда ее еще такой не видел.

— Мистер Эндрюс, у вас есть видеомагнитофон?

Вопрос был задан с такой надеждой, что Роберт сто раз подумал и начал вспоминать, чтобы в случае чего не обнадежить.

— Кажется, есть. Да.

Астрид полезла в свою тряпочную сумочку и достала оттуда две кассеты, продемонстрировав.

— Давайте посмотрим?

— Астрид, у тебя все хорошо? — с сомнением спросил Роберт.

— Все прекрасно!

— Ну, ладно, — выдохнул Роберт. — Но сперва давай посмотрим на твои…

— Нет! — воскликнула Астрид внезапно. Поняв, насколько это было странно, она пояснила: — Я хотела сказать… Сегодня такой прекрасный зимний день, и я хотела бы провести его более… уютно. Понимаете?..

Роберт ничего не понимал. Ему оставалось только разводить руками.

— Хорошо. Тогда я приготовлю нам какао, и мы сядем смотреть фильм. К слову, что там у тебя?

Это оказались две комедии с Одри Хепберн6. Роберта такой выбор вполне устраивал. Прежде чем приготовить какао, он достал запылившийся видеомагнитофон и подключил его к телевизору. Через десять минут, когда все было готово, он вернулся в гостиную и передал в руки Астрид горячую чашку. Она благодарно кивнула.

— Вы часто смотрите фильмы?

Роберт подумал.

— Нечасто, пожалуй. А ты?

— Это первый фильм за несколько лет. Кассеты я нашла на чердаке, когда-то они принадлежали мистеру Стенфилду.

Роберта радовало и одновременно пугало, что в последнее время Астрид так стремительно поддавалась плодам своего инакомыслия и шла поперек слова своей тетки — это могло повлечь за собой последствия, узнай та об этом. Вероятно, Роберт показал Астрид жизнь, которой должны жить все нормальные свободные подростки, и эта жизнь так понравилась ей, что теперь она рисковала столь бездумно.

Сейчас она сидела рядом с Робертом на софе и нетерпеливо стучала пальцами по своему колену в предвкушении завязки фильма. Казалось, она не думала ни о тетке, ни о побоях, ни о своей печальной жизни. Она просто смотрела фильм, постепенно погружаясь в сюжет с той самозабвенностью, с какой мог смотреть только увлеченный ребенок, впервые увидевший движущуюся картинку.

Комедия оказалась легкой и ненапряженной. Они с Робертом даже смеялись на некоторых моментах. При очередном приступе смеха Астрид резко откинулась на спинку софы. И вскрикнула.

Она стиснула зубы, сдерживая рвущийся следом всхлип.

Роберт вгляделся в ее лицо, сохранившее в чертах кратковременную муку.

— Что случилось?

— Мистер Эндрюс, ничего. Ничего, просто неудачно… — залепетала она, побледнев почти мгновенно. — Знаете, я, наверное, пойду. Не очень хорошо себя чувствую, а фильм… фильм досмотрим потом, хорошо?

Астрид встала, разгладила свою плотную юбку и, кротко улыбнувшись, собралась было к коридору.

Роберт понял.

— Покажи мне.

С его стороны это прозвучало совсем не так, будто есть выбор. Астрид остановилась. Она, повернутая к нему спиной, вдруг мотнула головой.

— Сними водолазку, Астрид.

— Это лишнее, — сдавленное ужасом горло мешало ей говорить громко.

— Дай мне увидеть.

Очевидно, придавленная ситуацией и больше не способная здесь находиться, Астрид направилась к коридору, судорожностью своих действий выдавая мысль о побеге.

Роберт рванул за ней. Его руки сомкнулись поперек ее живота, едва она сделала пару шагов. Выражение «не сдаваться без боя» вдруг стало как нельзя правдивым. Начался хаос, состоящий из звуков сопротивления, беспорядочных размахиваний руками и оторвавшимися от пола ногами. Роберт тащил Астрид к столу, не размыкая кольца жестких объятий и снося ложащиеся на руки удары кулаков, которые были слишком слабыми, чтобы на самом деле сделать больно.

Для заведомо проигравшего человека Астрид барахталась с завидным упорством, пока Роберт, сопя от усердия, не припер ее животом к столу.

Он надавил на ее поясницу. Так выверенно и ловко, затронув какую-то точку и вызвав болевой укол, что Астрид ахнула, превратившись в безвольное существо. Плечи ее смиренно расслабились, как у сдавшегося, побежденного бойца, тело обмякло, сотрясаемое мелкой дрожью. Она дернулась в остатках сопротивления, беспомощно всхлипывая. И тогда Роберт задрал на ней водолазку. Конечно, он увидел то, что ожидал увидеть. На изогнутой в неудобной позе спине осталось безошибочное свидетельство опекунской ласки, подписанное ремнем вместо чернил и словно наспех перетянутое свежими бинтами. Роберт сдвинул их в сторону. В первые секунды было только молчание. Выразительное и многоговорящее молчание, как единственно верная реакция на безобразие воспаленных ран.

— Чокнутая сука.

Роберт хотел обеспечить Аманде вечные муки. Астрид же, вероятно, хотела, чтобы ей милосердно пустили пулю в висок, настолько неловкой и болезненной была ситуация. Астрид начала сползать на пол, вцепившись в край стола и упустив момент, когда Роберт перестал удерживать ее.

Долгую минуту оба ничего не говорили. Но заговорить было необходимо.