Не срывай голубых гиацинтов

Развернувшись, он услышал, как проворачивается в старом замке заржавевший ключ, и со спокойной душой пошел прочь. Хотелось спать, но еще сильнее хотелось отогреться, поэтому Роберт прибавил скорости. Он уже почти дошел до центра города, когда позади раздались быстрые шаги и его рукав настойчиво дернули.

Роберт обернулся. Перед ним стояла запыхавшаяся, красная Астрид, одетая в наспех натянутое наизнанку пальто и развивающийся по ветру шарф.

Вокруг не было ни души.

— Те… тетя, — глотая гласные, просипела Астрид. — Она не дышит.

* * *

В глубине душной комнаты пахло плотной тяжестью воздуха и прелыми цветами, стоявшими на подоконнике, кажется, еще с палеозоя. Ничто в этом сумраке не выдавало дыхания жизни. Ничто. Только шторы колыхала декабрьская метель, сквозившая через щелку в приоткрытом окне, да и эта картина выглядела безжизненной, загробной. Именно таким был дом Стенфилдов. Именно такой была комната Аманды.

Роберт, затаив дыхание, сделал пару шагов к стоящей у стены кровати и лежащей на ней фигуре. Лик смерти иногда виден издалека, не обязательно смотреть в глаза человека, чтобы понять, что он больше не здесь. И все же Роберт проверил. Сделал еще несколько шагов и остановился прямо напротив Аманды. Та лежала на боку, откинув одну руку назад. Эта поза наверняка была бы для нее неудобной, но понятие неудобства знакомо только живым.

Роберт взял лежащее на тумбе ручное зеркало и поднес его к губам Аманды.

Ничего. Ни единого признака дыхания.

Тогда он взял ее за запястье и пощупал пульс. Некогда гулкие живые импульсы теперь смолкли.

Астрид стояла где-то позади.

Дела плохи. Здесь притаились признаки самого настоящего убийства, которое сразу распознают эксперты. Роберт это понимал, в отличие от Астрид, которая, когда он повернулся, уже вся содрогалась и глотала слезы, пребывая в бесконтрольной панике.

— Это я ее убила, — прошептала она в ужасе. — Я убила ее.

Роберт взял ее за плечи.

— Послушай меня, — четко сказал он. — Сейчас ты должна делать все то, что я скажу. Ты поняла?

Астрид не мыслила трезво.

— Я спросил — ты поняла меня? — Роберту пришлось ее встряхнуть, и та заторможенно кивнула. — Где ее стакан и порошок для сна?

— Я не хотела, не хотела… — зачастила Астрид, кривя лицо в натуге слез.

— Астрид! Ответь мне! Где стакан и снотворное?

— Н-на кухне. На кухне…

Роберт отправился прямиком туда, потащив Астрид за руку. Идеальная педантическая чистота мешала увидеть детали, и Роберт нетерпеливо спросил:

— Где?

Астрид указала рукой в сторону шкафчика над раковиной.

— Т-там.

Внутри шкафчика на верхней полке Роберт отыскал нужный порошок. Это оказалась маленькая безобидная на вид баночка с наполнением, по структуре похожим на искусственный снег.

Разум работал на опережение, и в следующую секунду Роберт уже вытирал полотенцем отпечатки пальцев Астрид с этой злосчастной баночки, с силой приходясь по крышке и этикетке.

— Сколько ты добавила? Ответь.

— Чуть больше… чуть больше, чем обычно, но я не думала… Мистер Эндрюс, — слезливо просипела она. — Что теперь будет?

Роберт не знал, что ответить. Он знал только то, что сейчас собирался вернуться в комнату Аманды, зажать баночку в ее безвольной руке и выдать общую картину за удавшуюся попытку суицида.

«Старая-старая несчастная женщина», — именно так он скажет полиции, и пускай Бог его не простит.

Дьявол окажет ему более теплый прием.

Глава седьмая

Стук-стук. Стук-стук-стук-стук. Методичность отстукивающих время настенных часов была зубодробительный, учитывая тишину, в которой они все находились.

Прошло несколько минут с тех пор, как представитель органов опеки покинул дом. Эту встречу нельзя было назвать приятной, но долгожданной она была. Целых две недели длились разбирательства, касающиеся самоубийства Аманды Стенфилд, и еще одна ушла на рассмотрение комиссией заявки Роберта на опекунство.

Тишина начинала давить. Она была везде, даже в самых глубоких фибрах их тел.

Наконец, после всеобщего молчания, потраченного на осознание ситуации, губы Александра разъехались в широкой счастливой улыбке.

— Понимаю, праздновать сейчас — не самая хорошая затея, но вы можете хотя бы обняться. Это лучше, чем сидеть друг напротив друга и молчать, согласны?

Роберт вскинул на него мятежный взгляд. Он все еще думал о том, как отвратительно, должно быть, чувствовала себя Астрид после случившегося с тетей. На протяжении недели Роберт видел только ее спину и затылок, поскольку Астрид не желала поворачиваться к кому-либо лицом, когда лежала на кровати, а она только и делала, что лежала на кровати. Вина раздирала ее на кусочки.