Не срывай голубых гиацинтов

А еще Роберт думал об Астрид. Беспрестанно. Какой будет их жизнь теперь? Ему грезилось, что они стоят с Астрид на пьедестале вечной славы, держась за руки; грезилось, как они вдвоем изменят мир, внесут краски в бытие, полное банальности; грезилось, наконец, как наедине ото всех они предавались ласкам и нежностям. Последнее все еще было возможным, но уже без того вкуса триумфа, который заставил бы их сердца биться чаще и в унисон. Астрид обязательно приняла бы его в новой роли. Обязательно.

Что с ней сейчас? Как много иголок погрузилось в ее вены и как много с нее сорвали этого лепесточного великолепия?

Роберт как раз обдумывал все свои претензии к следствию, когда в допросную снова вошел Отто Хопкинс с новостью.

— Мы отпускаем вас, мистер Эндрюс. Вы должны будете явиться в суд, чтобы вам вынесли вердикт в виде штрафа и поставили запрет на приближение к Клаудии Стайн.

— Что с Астрид? — Роберта волновало только одно.

Следователь вздохнул и сел за стол, сомкнув руки в замок.

— Результаты пришли. Вы оказались правы. Не знаю как, но правы.

— Ее должны немедленно отпустить. Она не лабораторная мышь.

— Боюсь, вам нужно говорить непосредственно с научно-исследовательским центром.

— Что за чушь? Вы, как вершитель чертового правосудия, должны что-нибудь предпринять. Астрид человек, у нее есть права. Никто в здравом уме не хочет находиться там, где находится сейчас она. Или вы ждете, чтобы я подал в суд на вас и на Центр в том числе? На вас — за бездействие, на них — за насильное удерживание человека в стенах лаборатории.

— Понимаете, мистер Эндрюс, пока что мы не знаем, что сейчас делают с Астрид…

— Так узнайте же! — Роберт взорвался, на его лице заиграли желваки. — Если я пойму, что ей причинили вред, я сотру с лица земли вашу полицейскую конторку и тщеславных ублюдков, которые посмели тронуть Астрид своими руками.

— Мне кажется, вам стоит успокоиться и не горячиться.

— Я не успокоюсь, пока Астрид не будет в поле моего зрения.

Должно быть, слова Роберта все же возымели какой-никакой эффект, раз следователь понял, где его ошибка.

— Давайте поступим так: вы поедите туда сами, а в случае несговорчивости персонала из Центра можете рассчитывать на поддержку полиции. А в целом, вы свободны. Главное явитесь в суд. Мы пришлем вам повестку.

Благодарить было особо не за что, поэтому Роберт просто встал из-за стола и покинул допросную.

Никто не собирался подвозить его до дома, и он пошел пешком. Голова начинала медленно, но верно проветриваться, хотя общего разбитого состояния это не отменяло.

Он обязан был явиться в научно-исследовательский центр и отвоевать Астрид. Так он и сделает, когда дома приведет себя в порядок — в таком виде, в каком он пребывал сейчас, он не внушал страха и трепета.

Дома Роберт принял душ, после чего надел брюки, рубашку и пиджак. Он уже знал, что скажет им — его слова будут аргументированы, весомы, и никто не станет спорить с ним, потому что все, что он несет — это правду и справедливость.

Заведя машину, он поехал в научно-исследовательский центр. По-хорошему, ему не следовало садиться за руль в таком взвинченном состоянии, но нетерпеливость подгоняла его: скорее увидеть Астрид означало бы конец его душевным терзаниям. Конечно, он мог поступить иначе. Он мог воспользоваться ситуацией и дать ученым изучить Астрид — вдруг они обнаружат что-то еще? — а потом подать на них в суд — так, на всякий случай, для поддержания репутации в глазах самой Астрид. Но он не был таким человеком. Его бросало в дрожь при мысли, что Астрид пробудет там хотя бы еще один день.

Центр находился в обособленном от цивилизации месте, расположившись на окраине города за высоким забором облагороженного вездесущими клумбами участка.

Роберт оставил машину возле ворот, а сам прошел через них, стараясь побороть зуд волнения.

Очевидно, у Центра не имелось недоброжелателей, раз на входе не стояло охраны. Зато она стояла в коридорах, по двум сторонам видневшихся из большого главного холла. Роберт беспрепятственно прошел к стойке информации. За ней сидела кудрявая женщина лет тридцати пяти, на позолоченном бейджике было написано: «Бетта».

Увидев Роберта, она подняла взгляд, отвлекшись от бумаг на ее столе.

— Здравствуйте. По какому вопросу?

— Здесь наблюдается моя дочь, Астрид Стенфилд. Я пришел забрать ее.

Умение быть кратким всегда внушает собеседнику уверенность твоих намерений. Только оно почему-то не повиляло на Бетту.

— Вы Роберт Эндрюс? — уточнила она равнодушно.

Роберт кивнул.

— Да.

— Извините, но я ничем не могу вам помочь.

Более банального ответа Роберт никогда не слышал и тем не менее задал банальный вопрос:

— Что это значит?

— Это значит, что я могу позвать профессора и он вам все объяснит. Остальное — вне моих компетенций.

Роберт растерялся, поскольку не ожидал, что ему упростят задачу.

— Да, позовите, — ответил он.