Неаполитанские хроники

Поскольку я заметил, что с какого-то времени вас всерьез интересуют события в Неаполе и, в особенности, разбойники, как здешние, так и пришлые, совершающие набеги на столицу и ее окрестности, у меня возникло желание в свой черед дополнить те сведения, какие вы получаете отсюда, интереснейшим рассказом, который только что надиктовал мне одиннадцатилетний ребенок, сын барона Фальвеллы, более тридцати дней находившийся в плену у разбойников и, в столь юном возрасте, с таким самообладанием претерпевший это заточение, что, как Мальчик с Пальчик, сумел узнать дорогу, по которой его вели, и, направив правосудие по следам похитителей, поспособствовать аресту и преданию суду виновных, коими оказались ни много ни мало мэр, командир национальной гвардии, муниципальный секретарь и, наконец, несколько членов управы соседнего городка.

Этот рассказ даст вам куда более полное представление о разбое и о том, как он осуществляется, нежели все то, что вы уже знаете, а главное, все то, что вы можете вообразить, ибо вам никогда не придет в голову, что есть страны, где мэр, командир национальной гвардии, муниципальный секретарь и члены муниципалитета занимаются разбоем, вместо того чтобы пресекать его.

Уже давно барон Фальвелла приглашал меня провести несколько дней в его доме, и вчера, наконец, я решился принять его приглашение, увлеченный прежде всего желанием увидеть те места, где произошло необычное приключение, которое служит темой моего письма и героем которого является ребенок, чья сметливость и отвага снискали ему немалую известность в Южной Италии.

И вот нынешним вечером, видя мальчика столь бодрым и столь расположенным поведать мне о своем пленении, я подумал о тебе, о милой моему сердцу газете, для которой так много было мною написано. В итоге я попросил принести мне перо, бумагу и чернила и сказал ему:

— Дитя мое, вместо того чтобы просто рассказывать мне о своем приключении, продиктуйте мне, как все происходило; затем вы поставите под этим рассказом свою подпись, как если бы он был написан вами, я пошлю его во Францию, и вы на всем скаку, готовым журналистом, ворветесь в ряды авторов одной из ведущих парижских газет.

При этой мысли мальчишеская гордость ребенка пробудилась, и он продиктовал мне по-итальянски небольшой рассказ, который я слово в слово перевел для вас на французский язык.

Итак, дальше говорит юный Джузеппе Фальвелла.

* * *

«Мы прогуливались вместе, мама, папа и я, в саду одного из наших поместий, Монастеро, расположенного неподалеку от города Трамутола, на границе провинций Базиликата и Салерно.[39] Дело было в субботу, 23 августа, около половины седьмого вечера.

Неожиданно мама заметила и обратила на это внимание папы, что какие-то люди, находящиеся на довольно большом расстоянии от нас, так что лица их нельзя было разглядеть, явно следят за нами. Папа успокоил ее, сказав, что они, вероятно, из тех, кто приходит набрать воды в принадлежащем нам источнике, где запасаются ею многие горожане.

Я собирал цветы шагах в десяти от родителей, отделенный от них очень густой и высокой делянкой кукурузы, так что не мог видеть человека, который, перепрыгнув через ограду, приставил кинжал к груди отца и сказал ему:

— Откроешь рот, и ты покойник!

Одновременно он жестом указал отцу на шестерых человек, которые, стоя за садовой оградой не более метра в высоту, держали его на мушке.

Отец, и в самом деле, не произнес ни слова и подал знак маме хранить молчание. Видя это, бандит круто повернулся и исчез.

Внезапно я ощутил, что кто-то схватил меня в охапку и поднял в воздух. Я повернул голову и увидел, что меня удерживает человек лет тридцати пяти, в черной куртке и таких же штанах; на голове у него была остроконечная шапка, за поясом — два пистолета, в руке — обнаженный кинжал.

Нет, он не угрожал мне кинжалом, однако той самой рукой, которой держал его, призвал меня к молчанию, приложив палец к губам.

Я понял, что нахожусь в руках разбойника; но, что меня удивило, одежда на этом разбойнике была новой с иголочки, а руки у него были белые и опрятные.

Не выпуская меня из рук, разбойник бросился бежать.

В это мгновение я услышал голос отца. Он видел, как мы пронеслись мимо, и, поддерживая маму, готовую упасть в обморок, кричал:

— Не причиняйте вреда ребенку! Я заплачу за его выкуп все, что с меня потребуют!

Разбойник бежал к тому углу сада, что находится дальше всего от города и примыкает к каштановой роще. Там, позади стены, в ожидании стояли шестеро его сообщников. Он передал меня с рук на руки другому разбойнику, и тот бросился бежать в сторону гор; вслед за ним бежали его сообщники, среди которых был и мой похититель.

Трое из них были с бородой, четверо — бритые.

Я внимательно наблюдал за всем, полностью сохраняя присутствие духа, ибо был уверен, что если речь идет всего лишь о выкупе, то отец скорее заплатит полмиллиона, чем допустит, чтобы со мной случилось несчастье!