Неаполитанские хроники

Хотя ему бесспорно были присущи качества партизана и военачальника, мы всегда сомневались, что его поход в Неаполитанское королевство завершится успехом, ибо у Борхеса был огромный недостаток, который должен был стать роковым для него в военных действиях того рода, какие он предпринял. Борхес был чересчур смел, безрассудно смел, и зачастую без всякой нужды ставил под угрозу жизнь своих солдат; но еще хуже было то, что, когда он ввязывался в какую-нибудь передрягу, его гордыня, да и его любовь к опасности мешали ему повернуть обратно, даже если на это еще было время.

Если ты командуешь закаленными войсками, которые доверяют тебе, и знаешь, до какой степени можно полагаться на них, эта безрассудная смелость не такой уж опасный недостаток, и сам Борхес доказал это в Испании, когда во главе всего лишь сотни партизан прикрывал в течение восьми часов эшелонированное отступление войск по Аленторнскому мосту, сдерживая колонну барона де Мейера, и оставил при этом на поле боя только одного из своих бойцов.

Однако подобную военную операцию, которой в равной мере восхищались друзья Борхеса и его враги, он не мог бы осуществитъ в горах Калабрии, имея под своим начальством лишь горстку своих старых товарищей по оружию, которые одни только и придавали маломальскую сплоченность недисциплинированным бандам мятежников. Борхесу недоставало там и такого преимущества, как знание местности, что совершенно необходимо в партизанской войне; своих бойцов он знал ничуть не больше, чем они знали его, и не отличал тех, кто был предан ему, от тех, кто мог предать его. По всем этим причинам проявления безрассудной смелости были ему противопоказаны; у него не было возможности нанести один из тех неожиданных ударов, какие ошеломляют врага и воодушевляют партизан, в чьих глазах вожак обретает величие полубога.

Вот почему, как только нам стало известно о высадке Борхеса на неаполитанской земле, мы, хорошо зная его безудержную отвагу, предрекли ему страшный конец. Поговаривают, будто он стал жертвой зависти и соперничества со стороны какого-то бандитского главаря, посчитавшего унижением для себя служить под началом командира-иностранца. Что ж, подобное уже случалось. Приходится сожалеть, что из-за наших внутренних распрей отправился умирать в чужую страну испанец, который, доведись ему сражаться плечом к плечу с солдатами королевы, своим мужеством мог бы прославить наше отечество.

X. МАНЬЕ-И-ФЛАКЕР».

Вот такой горестный крик издал на могиле прославленного партизана соотечественник Борхеса.