Неаполитанские хроники

Сегодня у меня есть голубое небо, яркое солнце, лазурное море, ласковый благоуханный ветерок, позволяющий мне работать до двух часов дня под сенью каменных дубов; короче, у меня есть все, что чарует взор, занимает мысли, веселит ум, в голове у меня все от пеласгов до пьемонтцев: римские и византийские императоры, норманнские, анжуйские, арагонские и испанские короли, французские Бурбоны, Жозеф Бонапарт, Мюрат, Гарибальди, Виктор Эммануил, — и мне надо думать о них, а я думаю о вас, дорогие читатели.

Дело в том, что, как я уже не раз говорил, везде люди живут, везде работают, везде пишут, но вот беседуют, по сути, только во Франции.

А ведь беседа — одно из самых больших удовольствий на свете.

И потому я намерен возобновить наши беседы.

Вы спросите меня:

— А о чем мы будем беседовать?

— Да понятия не имею: обо всех известных делах и о чем-нибудь еще.

А покамест, в своей следующей беседе, я скажу вам несколько слов о разбое в Неаполе и о той красочной обертке, в какой его принято преподносить.

Возможно, для вас это будет чем-то новым, а оттого и еще более занимательным.

Затем, переведя разговор на Чивита Веккью, я расскажу вам о моих встречах с Григорием XVI, который категорически запрещал строить какие-либо железные дороги в своем государстве, утверждая, что, если хоть одна такая дорога будет проложена, по ней тотчас же умчится светская власть папы.

ВОРОВСТВО В НЕАПОЛЕ

Дорогие читатели!

Не могу удержаться и не рассказать вам о том, что здесь происходит: все это чрезвычайно забавно.

В Неаполе летом попрошайничают, ну а зимой воруют.

Прежде я нередко жаловался на то, как меня обворовывали во дворце Кьятамоне, но мне рассказали, как здесь обворовывали других, и теперь у меня нет морального права жаловаться.

Но прелестнее всего в Неаполе публика, которая наблюдает за действиями вора и при этом хранит молчание, как если бы воровство было не только самым законным занятием на свете, но и самым естественным.

В этом отношении неаполитанцы похожи на спартиатов: если кража была совершена умело, они рукоплещут вору и насмехаются над обворованным.

В Неаполе, вследствие какого-то странного явления, которое могло бы сильно озадачить естествоиспытателей, если бы их попросили дать ему объяснение, указательный и средний пальцы у людей из простого народа обычно имеют одинаковую длину, но исключительно на правой руке.

Вы спросите — откуда взялась такая природная особенность?

Но это вовсе не природная особенность, дорогие читатели: дело в предусмотрительности родителей.

Когда ребенок еще пребывает в нежном возрасте, как выражаются элегические поэты, родители так упорно вытягивают ему указательный палец на правой руке, что в итоге он приобретает ту же длину, что и средний.

Это называется придать руке ребенка щипок.

Такой щипок — залог его будущности.

Обладая таким щипком, нет нужды засовывать всю руку в карман своему ближнему, чтобы вытащить оттуда его платок, или в жилетный кармашек, чтобы вытащить оттуда его часы.

Достаточно засунуть туда лишь два пальца и действовать посредством щипка.

Попытаюсь дать вам представление о кражах, совершенных за последнюю неделю.

В церкви Сант’Анна дель Палаццо, в самом густонаселенном квартале города, украли все одеяния святых, все священные сосуды и тридцать или сорок серебряных лампад, оставив лишь одну лампаду из посеребренной меди: воры хотели показать, что они не дураки.

Но погодите, вот самое интересное: с колокольни украли колокол! В такое нельзя поверить, не так ли? И даже я, находясь здесь, не верю, сколько бы меня ни убеждали.

В квартале Сан Фердинандо были ограблены еще и четыре общинные часовни.

У менялы Сиджило, с улицы Толедо, № 240, украли тысячу пиастров, пробив стену толщиной в два фута. Лаз проделали из мастерской гравера, который, уходя вечером домой, забыл запереть за собой дверь.

У часовщика Ди Франческо, чей магазин находится на той же улице Толедо, в Палаццо Старита, украли часы и разного рода ценности на общую сумму в тринадцать тысяч дукатов. Двое грабителей, повздорив на почве дележа часов, подрались у церкви Сан Паскуале ди Кьяйя; один убил другого, в то время как тот, обладая меньшей ловкостью, успел лишь тяжело ранить своего противника. Оставшегося в живых подобрали национальные гвардейцы, но он находился в бессознательном состоянии; пришлось проводить дознание. Раненый, полагая, что он при смерти, признался во всем; в преступлении оказались замешаны восемьдесят человек из всех слоев общества. Скупщиком краденого был какой-то слепец.

Грабители разобрали потолок, спустились вниз и спокойно перекусили в магазине, съев дыню и выпив бутылку вина. На месте преступления нашли дынные корки и разбитую бутылку.

Часть ценностей, похищенных у Ди Франческо, еще оставались в доме у скупщика краденого, где их и обнаружили.

В верхней части улицы Толедо, на сей раз с наружной стороны, пробили стену толщиной в пятьдесят сантиметров и украли двести двадцать штук сукна на общую сумму около десяти тысяч франков. Чтобы провернуть всю эту операцию, понадобилось не менее двух часов.